|
[Недавно рассуждали с коллегой с кафедры судебной медицины о различных курьёзных смертях, достойных премии Дарвина. Например, насчет маньяка Парфёнова 8 марта 1991 года. А затем, как-то оба разом, вспомнили, как в 1992 году в аэропорту Шереметьево рабочего из аэродромной обслуги раздавило колесом рулившего на взлет самолета, да как колоритно: рука и нога с одной стороны, также и с другой, а посередине колесо и проехало. Газеты тогда наперебой верещали, что «только в ЭТОЙ СТРАНЕ такой бардак и мог случиться». Некоторые примечательные моменты из них по памяти цитирую я и здесь. Однако, помню, были там и некоторые невязки, которые вмешательство ратхантеров только и объясняло бы наилучшим образом. Да и та, которая названа здесь «Стружкой», и вся ее колоритная семейка имели прототипы куда как реальные - С.М.].
… Лимитчик Ромуальд Сысоевич Трёшкин (или, как звали его товарищи по бригаде – «Родька-трепач») уже который год работал в Шереметьево, обслуживая туалетные системы самолётов, и НЕПОКОБЕЛИМО считал себя супер-мужиком. Приставал ко всем подряд бабам и девкам из сотрудниц аэропорта – а они, счастья своего не понимая, только огрызались. А то и махаться начинали, ежли он пробовал поступать с ними по вековой традиции, что «баба только ломается, а на самом деле ждет решительных действий»… Пару раз даже в травму обращаться пришлось. Раз вроде прокатило, хоть и услыхал в ответ: «На столб, говоришь, впотьмах наткнулся? Очень странный столб, на кулак похож»… А в другой так эти поганые лепилы еще и ржать! – «Да ты что, ЭТИМ САМЫМ вместо отбойного молотка асфальт долбить пробовал?» Ну, все эти чистые твари горазды гнобить простого трудЯщегочеловека!
Поэтому «перестройку» Родька горячо приветствовал, и начал постоянно уговаривать приятелей какое-нибудь этакое «дело» организовать (Вот труслО, боятся квартиры свои московские заложить? Всё же отобьётся потом, с его-то родькиной, народной смекалкой). Но ч(м?)удаки-приятели поддержать его не спешили... Да что там? Даже принцип «На работе ты не гость – укради хотя бы гвоздь» осуществить не удавалось. Поймал его однажды с чужим инструментом бригадир: «Еще раз так – и новомодный рыночек в момент тебя с работы порешает».
И вот – надо же! Удача сама шла ему в руки, да какая: нелегальная перевозка человека за границу. А командира с этого рейса он как-то заметил приятельски болтающим с дежурной по отделению багажа – как ее? – ах да, Вилька. Да по одной погоняле такой стазу видно: насквозь красная сучка, да еще и фамилья как у врагов рода человеческого. А как все бабы же отродясь трусихи и дуры, вот и взяться за неё как следовает быть - и живо сыграет у нее очко в нужную сторону. Так что, долго не чикаясь, тут же подвалил к этой стерве, в таком ее отвратительно аккуратном клифтУ, что простому трудЯщему человеку аж тошно. И, перегнувшись через стойку, схватил ее за плечо и, тихим, но очень внушительным (как ему казалось) голосом произнёс:
- А я ить всё зна-а-ю!
- Да ну? И что же? – совершенно беззаботным тоном откликнулась она. Вообще-то Родька такое дело иначе плановал. Но наверное, эта шибко грамотная стерва так заучилась, что ничего по-человечески не понимает.
- Ты дурочку-то из себя не строй! Как вы с этим… как его? Даниловым кажись? – в заграницу ребёнка продали. Нашего р-р-русского ребёнка! А может еще и не одного. Сколько деток-то сейчас пропадает? Вот цинкану ментам – они живо!
Вот только не на ту напал – во всех смыслах. Ведь вся её семья и всё происходящее в стране воспринимала соответственно, единственно возможным сочтя для себя немедленно включиться в борьбу. Наверное, встреться им первыми анпиловцы, или нино-андреевцы, или кто еще тогда там был, на левом фланге? - туда бы и примкнули. Но вышло так, что на бабушку Вильки, давнюю знакомую Генерала, вовремя вышли ратхантеры. А там подтянулись и остальные члены семейного коллектива (или назвать его отрядом?)
Вилька помнила, еще с детства, как бабушка обычно без особых эмоций и вспоминала войну, и смотрела соответствующие фильмы. Плакала только, когда показывали «Партизанскую снегурочку». И Вильке говорила: «Так ведь оно и было, со мной, когда я, тогда еще маленькая Ганка, связной у партизан была. И с семьей нашей - помнишь, как там фигурки с фотографии исчезают. И тот веселый чубатый парень тогда встречал меня в лесу, с самым важным моим донесением… И мост взорвали точно в новогоднюю ночь. Так это у партизан и названо было, операция «Новогодний сюрприз». И даже дедушка мой похож. Жаль, не сохранилось фотографий, сгорели они тогда вскоре, вместе с нашим старым домом»…
После войны Ганна Апанасовна на крупном машиностроительном заводе прошла путь от простой работницы до начальника цеха. И дотошностью своей славилась, так что даже самые отпетые лентяи и прогульщики поёживались: «Ну-у, опять теперь с нас стружку снимет! И слова-то всё антилегентные пользует, а так выходит, что лучше бы уж матом крыла!» И только выйдя на пенсию, перебралась она в Москву к сыну, посвятив себя воспитанию внуков. И много-много раз, в детстве спрашивала себя Вилька: «А вот я могла бы так, как бабушка в моем возрасте?» - но честно отвечала себе: «Не знаю, но постаралась бы!» - ведь не было же тогда никаких-таких возможностей. Но когда пришла пора, и псевдоним ратхантерский взяла себе в честь любимой бабушки (сама же та предпочла назваться «Фреза»).
Хотя ничего серьёзного и по-настоящему рискованного на этом своём боевом посту Стружка раньше не выполняла – так, встретить кого-то, передать что-то, позвонить куда-то. До случая с этим малышом… Но именно потому и сегодняшний «наезд» в общем-то не показался неожиданным. Ведь такие, как Родька, когда-то и шли в полицаи да предатели! Поэтому решила на провокацию не поддаваться:
- Тю-ю, спьяну-то привидеться может кому угодно и что угодно!
Но Родька, раздуваясь от собственной значимости как та жаба из анекдота, тут же напомнил ей некоторые детали происшедшего. И особенно ее приятельский разговор с Соколом по завершении того дела! Теперь сомнений не оставалось: это свидетель, и очень опасный. Но, помня бабушкины рассказы про подпольщиков, она всё тем же беззаботным тоном откликнулась:
- Ну, и?
- Чего «и», чего «и»? Мозги твои куриные! Сейчас ты меня по-нормальному удовОлишь, как я прикажу. За всех тёлок, которые тут передо мною кобЕнились, за все эти мои попусту растраченные совковые годы!
Решение пришло мгновенно. Стружка спокойно посмотрела в глаза уже погано распустившему губы Родьке, и пожала плечами:
- Ладно, как скажешь. Есть тут одно тихое местечко…
… Однажды ей на рабочем месте срочно потребовались ведро и тряпка, а уборщицы «гордо» отказались: «Нет уж, ты давай сама! Наш народ терпел – и тебе велел» - и царственно кинули ей ключ от кладовки со своим инвентарём. Даже еще позубоскалили: «Глянь, какие мы добренькие! А то бы своей юбкой наглаженной вытирать пришлось!»
Не воспользоваться такой «добротой» было бы просто глупостью, а дубликаты ключей вьетнамцы-ремесленники делали тогда на каждом углу. Хорошее же место, временно спрятать, всякое-такое, чего нельзя держать на рабочем месте, да и в личном шкафчике опасно. Чем, кстати, она уже не раз и пользовалась.
- Хе-хе, вот и до тебя, хоть и дуры невдолбЕнной, наконец дошло! – просиял Родька. – А и куда трепыхаться? Я ж тебя, посредством одного моего народного ума да острого взора во-во как ловко за жабры ухватил, рыбка ты моя золотая.
Всю дорогу до чулана, Родька смачно развивал мысль, чего же еще-то он с проклятой коммунячьей заговорщицы стрясёт? И все сбережения, всенепременно – вы же, суки грамотные, 70 лет простой народ обирали! Да еще заставит взять кредиты. И обе московских квартиры – родительскую и бабкину… Бабку можно будет цыганам продать. Да и насчет остальных лишних покумекать. А непыльная работёнка дежурной в аэропорту в самый раз придётся племяшке из деревни – это ж не то, что в калошах пыхтеть возле коров. А ее, чистенькую такую стерву, он милостиво к настоящему делу пристроит - сутенёрить будет, то есть: ведь секс со стюардессой это же совсем особое дело. А кто там разберёт, форма-то одинакая! А потом и за летуна того взяться можно: вот и еще одна квартирка будет в кармане, и контрабанду, не пикнув, таскать будет на продажу, и еще куда его припахать, придумать можно! – к примеру сказать, баба у него фигуристая, и щенки его паразитские в самый раз… И пусть еще скажет спасибочки, что сам живой останется и пока на свободе…
- Конечно-конечно, - поддакивала Стружка, - Ты же у нас такой умный, такой оборотистый… Ну вот, мы и пришли. Сейчас-сейчас, свет включу…
- Ага-а… и чтоб раздевалась красиво, как в кино, - причмокнул Родька.
Но тут, улучив момент, Стружка вытащила из потайного карманчика жакета авторучку – только с выдвигающейся иглой вместо стержня – и с размаху (точно так, как опытные медсёстры делают укол «шлепком») - всадила ему в шею. Родька дёрнулся и тут же отключился.
- Папа, ты гений! – прошептала Стружка.
Да, всего только год назад отгремело «дело Парфёнова», нападавшего на женщин в военной форме… 8 марта 1991 года случайно оказавшийся поблизости и мгновенно понявший всё геолог расколол маньяку черепушку с одного удара, - что-те марганцевую конкрецию - именным геологическим молотком, получаемым впридачу к «Знаку открывателя». Как раз домой направлялся, с награждения – а вот так сразу и пригодилось. И хотя это произошло совсем в другом городе [Помнится, не то Свердловск, не то Новосибирск – подскажите, братцы форумчане, громкое же дело-то было! – С.М.]. И нападал-то он только на военнослужащих. Но времена вообще были куда как неспокойные, а у дочки работа сменная. Вот папа, сотрудник Менделеевского института, и придумал такое защитное устройство, начиненное вывезенным из Южной Африки веществом бинарного действия. В результате агрессор два часа проведет в таком лютом трипе, что вряд ли вообще затем вспомнит лицо своей предполагаемой жертвы… Однако это если агрессор с жертвой не был предварительно знаком. А тут как?
Размышляя об этом, Стружка выключила свет в кладовке. Оглядевшись, выскользнула в коридор, заперла дверь. Снова прошла на своё рабочее место – и там столкнулась со своей коллегой.
- Чего этот зверь-то бросился? – спросила та, в своё время сама не раз отбивавшаяся от «любвеобильного» Родьки.
- Да не поверишь, с утра напился. Требовал срочно спрятать его куда-нибудь от бригадира. Ведь через проходную же до конца смены не выпустят. Я ему, такая: а чего я-то? – Да, говорит, раз ты мне первая навстречу попалась, знать, судьба!
- Хорошо, что он в этом не увидел другой знак судьбы… сама ведь знаешь? - нервно хихикнула коллега и удалилась по своим делам.
…Пилот Данилов (ратхантерская кличка «Сокол») сегодня от полётов свободен. Только бы не подался никуда с детьми: каникулы же сейчас в школах! Но сегодня Стружке, положительно, везло! Позвонив со служебного телефона, произнесла условную фразу: «Рейс такой-то приземлился благополучно» (наименование рейса подставлялось смотря по времени). Это означало для него необходимость как можно скорее прибыть в аэропорт, притом в штатском (иначе сообщение звучало бы: «Срочный вызов в резерв!»). Теперь только ждать. Он умнее, опытнее, старше – и по возрасту, и по должности. Даже успел повоевать – в смысле, в Афганистане.
- Значит, у нас осталось… в общем, около сорока минут! – подытожил «Сокол», оценив ситуацию. – Разумеется, сообщить нуменорцам мы уже не успеваем. Сама знаешь, единственный канал связи – через «Фазу» (так звали студента-радиолюбителя, тоже недавно примкнувшего к московским ратхантерам). А к нему в любом случае на другой конец Москвы. Да и на учебе сейчас он должен быть. Остаётся принять всю полноту ответственности на себя. – и вдруг, совсем как ровесник, подмигнул, - Хотя вообрази, что бы было, если бы партизаны на каждую свою вылазку у самого товарища Сталина санкцию запрашивали. – Стружка невольно фыркнула, - Ну вот, самой смешно… - мельком взглянул в огромное, во всю стену, окно, выходившее на лётное поле. – Кстати, вот уже и стамбульский дневной на исходную ведут, самая запарка тебе сейчас предстоит. - ласково потрепал Стружку по руке, напряженно стиснутой на разделявшей их стойке регистрации. И попутно принял от нее тот самый злополучный ключ от кладовки. - Вот так. А по окончании смены сразу домой. И на всякий случай постарайся поплотнее засветиться перед соседями. Остальное предоставь мне!
Сегодняшняя его неформенная одежда, разумеется, никому в глаза броситься не могла. Сбегал в ближайший магазин за бутылкой самой дешевой водки - где же лимитчику чего получше спроворить? - а криминалисты своё дело знают. Добавил туда лошадиную дозу димедрола (Что значит – не продают без рецепта? Места знать надо!). И влил этот адский коктейль в пасть так всё и сидевшему в кладовке возле батареи Родьке. Ну, что делать, ну допился, теперь сплошь и рядом граждане склонны к побегу от невеселой действительности. Тем более, репутация-то у него! И родственников здесь нет, опять же…
Вот только Родька и к вечеру, и к полуночи не только не загнулся, но начал проявлять первые признаки «прихода в себя».
- Что ж, - принял решение «Сокол», - Приступаем ко второй части операции, под кодовым названием «Одна нога здесь, другая там!». Как раз тут вылет на родину Карлсона готовится…
_________________
Пока нас окружает ложь, в этом мире возможно всё. Значит, и для нас нет ничего невозможного
Последний раз редактировалось Миклован 13 авг 2022, 11:56, всего редактировалось 3 раз(а).
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
