вообще конечно -какие то "рождества" на Новый год-это не серьезно..ну какие в этот период "иисусы"? это рождение нового года и нового солнца..
я сильно далек от восхищения долбославием с его фаллическими идолами и прочими атрибутами..и прекрасно знаю что 90% наших языческих богов-выдуманы в лучшем случае учеными-в худшем писателями (или наоборот в лучшем питателями?) но такие базовые идущие и самой глубины души -процессы как смена года-особенно у славян с их мегацикличным понимаем мира-это такой процесс за которым хрситианство не раглядишь даже под микроскопом
у Дворецкой это хорошо показано:
Цитата:
Когда начало темнеть, из подклети показалась наконец «коза». Ее представлял кто-то из местных парней — рослый, плечистый, похожий скорее на медведя, чем на козу. На нем был черный козий тулуп, вывернутый мехом наружу, другой такой же тулуп надели ему на ноги и сшили наряд у пояса, чтобы не разваливался. На голове его была огромная маска с козьей мордой и длинными рогами, сплетенными из соломы и просмоленными. Фигура получилась такая жуткая и внушительная, что дети кричали от страха, и даже взрослых пробирала дрожь, когда это чудище, приплясывая и поворачиваясь на ходу, входило во дворы и ревело, наклоняясь к окошкам:
Где коза ходит,
Там жито родит.
Где коза хвостом,
Там жито кустом,
Где коза ногою,
Там жито копною,
Где коза рогом,
Там жито стогом!
Вокруг «козы» прыгали, визжали и вертелись еще какие-то черные, непонятные фигуры: все были одеты в вывернутые кожухи и полушубки, у всех вместо лиц были маски — волки, медведи, козы, свиньи. У кого-то был лошадиный череп на палке, у кого-то белые бычьи рога на шапке. У всех в руках были горящие факелы, от прыжков и плясок летела искры, тянуло дымом, и вся эта нечисть криком и ревом требовала угощения, впрочем, обещая за это хозяевам «избушку ребят и хлевушку телят».
Завидев среди своей ватаги или на улице фигуру в женской одежде, «коза» с ревом набрасывалась на нее и била своими соломенными рогами; дикие спутники «козы» кидались туда же и норовили загрести девушку или женщину, даже роняли на снег. Правда, не всегда это оказывалась действительно женщина, как не всегда и нападавшие на нее были мужчинами. В этот вечер все перемешалось: девушки одевались парнями, а парни — девушками; косматые, черные, измазанные сажей и обвязанные куделью фигуры носились друг за другом, сцеплялись, падали с визгом и хохотом в снег, загоняли одна другую в углы.
Постепенно и старшие тоже стали собираться в ватаги. Пока молодые с «козой» больше кричали и гонялись друг за другом, их отцы и матери ходили от двора к двору с решетом, где было намешано разных семян, и с бороной. Впереди шел рослый старик в косматой шубе и с медвежьей головой вместо шапки. Он разбрасывал зерна по снегу, вслед за ним две старухи волокли борону. Прочие шли следом и пели:
Ходит дедушка с плужком,
Ходит бабка с мешком,
Куда ручкой махнет,
Туда зернышко падет.
Уродись пшеничка,
Горох, чечевичка!
На поле — копнами,
На столе пирогами!
А старик важно ходил по двору, засевал снег семенами, а перед ним плясала и кривлялась «коза», сзади старухи волокли борону, следом резвилась вся ватага. Вот вся толпа пошла дальше по улице, дружина и челядь повалили за ними. Оставаться дома в эту дикую, жуткую и такую веселую ночь было и скучно, и опасно. В каждом доме был приготовлен стол, покрытый лучшей, новой скатертью, были разложены в мисках и горшках самые лучшие угощения — в основном те же блины и каша с черемухой, древнейшая еда для поминания предков. В каждом доме горел огонь, лучины гостеприимно освещали накрытый стол. Сейчас, когда живые бесновались на улице, всеми способами заклиная будущее плодородие земли и плодовитость всего живого, умершие придут в свои прежние дома и невидимо сядут за эти столы. Никто из живых при этом присутствовать не должен.От криков и песен, от мелькания огней, от верчения и скакания, от игры рожков и сопелок его печаль прошла, в крови кипело возбуждение, от которого было жарко. По коже пробегал озноб, было жутко и весело разом, хотелось так же скакать и кружиться, как скакало и кружилось все вокруг. Старики и старухи, медведи и козы, живые и мертвые вертелись в общей пляске во славу Велеса, бога этих темных ночей, хозяина всех богатств земли и подземелий, лесов и полей, бога умерших и еще не родившихся.