|
Русский язык - он такой. Хочешь сказать что-то умное, а помимо воли получается дурь. Но в данном случае получилось очень диалектично: бытие и мышление взаимоопределяют друг друга. Ведь сознание же не вне бытия находится. Оно есть. И бытие не вне сознания, но оно мыслимо. И, между прочим, только и мыслимо, ибо бытие - это самое абстрактное и пустое понятие. Бытие - это парменидово «Есть».
Особенность Парменида в том, что он не постулирует никакой сущности. У него только «Есть», которое не к чему приложить. Или у него нет того А, о котором можно было бы сказать «А есть». Он мыслит и полагает существующим по истине только «Есть» - не имеющее ни начала, ни конца, вечно длящееся, никогда не прекращающееся, не имеющее частей, единое и неделимое. Всякое же «А есть», не говоря уже о «А есть Б» - это уже область мнений, т.е. неистинного.
Получается, что в начале философии мы имеем существование без сущности и при том такое, из которого никакая сущность и появиться не может. Наверное, это было настолько необычным, настолько революционным, настолько переворачивало привычный взгляд на вещи, согласно которому сущность предшествует существованию, что последующие философы снова стали искать первосущность.
Аристотель возвращает нас к действительному началу. По Аристотелю сущность - это единство материи этой сущности и её формы. Материя и форма, взятые сами по себе, суть только возможности сущности, но не сама сущность. В этом-то и ошибка тех философов, которые постулировали в качестве первосущности либо какую-то материю, либо какую-то форму (В греческом оригинале, конечно же, стоит не латинское слово "форма", а греческое - эйдос.).
Но что такое Перводвигатель Аристотеля? Это чистая форма, т.е. не сущность по аристотелевскому определению сущности, а значит и не первосущность. Перводвигатель Аристотеля обладает всеми признаками парменидова «Есть»: вечностью, неподвижностью, неделимостью, неизменностью. Кроме того, для этого Перводвигателя действительно «быть есть то же самое, что и мыслить» - он есть ум, познающий сам себя, мышление мышления.
Отсюда, как мне кажется, следует, что всякий философ, который начинает не с бытия самого по себе, а с какой-нибудь сущности, начинает не с начала, превращая философию в отчасти догматическое вероучение. Материалисты, например, не доказывают вечность материи. А если учесть, что материя не существует иначе как в неких формах, то материалистам приходится постулировать вечность и этих форм. Тит Лукреций Кар в своей поэме именно это и делает. Идеалисты не могут доказать вечность идеи идей. А если учесть, что идеи или в другом переводе - формы не существуют иначе, как в единстве с какой-нибудь материей, то им приходится постулировать и вечность какой-то особой материи. Нам говорят, например, что Бог есть духовное существо, а не материальное, но дух как раз и есть особая материя Бога.
А вот в Парменидовом «Есть» нет никакого предмета веры, ибо без этого «Есть» мы вообще не можем ничего помыслить. Ибо, если мы что-то мыслим, то мы сначала должны утверждать, что мыслимое нами каким-то образом есть, ибо то, что не есть по истине, нельзя даже и помыслить. Например, если атеист говорит, что Бога нет, то он имеет ввиду, что Его каким-то образом нет, но раз он Его мыслит, значит Бог всё же есть, хотя бы в мысли атеиста. Ведь и верующий может говорить о небытии Бога, например, что Бог не есть человек, или что Бог не есть природа.
Есть лишь «Быть», а Ничто — не есть: раздумай об этом!
_________________
Христос воскресе!
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
