Сестра милосердия писал(а):
Нам предстоит привыкать к целенаправленности природы, – так же, как пришлось привыкнуть к относительности и квантам.
Ю.В.Чайковский
В 1922 году российский зоолог и географ Л.С. Берг предложил термин «номогенез» для своей теории развития. Согласно теории, развитие идет по определенным законам, а не только в результате воздействия среды обитания, как полагали ранее. Эволюция в значительной степени - развертывание уже существующих задатков, по аналогии с зародышем, и идет скачкообразно.
Одно из центральных положений номогенеза – наличие цели в природе. В двадцатые годы прошлого века это выглядело как мистика, не подтвержденная фактами. С тех пор количество научных открытий превысило сделанное за всю предыдущую историю. Приписывать развитие слепому случаю становится просто неуместно, и ученые высказывают мнения, идущие вразрез с общепринятыми взглядами. ”Сегодня мы можем смело говорить о цели жизни, – пишет американский ученый Д. Саган. – Ведь даже у неживых систем есть такие цели и функции, которые указывают на целенаправленность жизни в целом”. Поэтому, развитие живого - естественное продолжение эволюции вещества путем усложнения его состава, формы и типов активности.
ДАРВИН
Максим ЧертановУдивительная сложность живых существ, их почти совершенная приспособленность, подогнанность к среде, друг к другу, к занимаемому «месту в экономии природы» поражали воображение людей во все времена. Как объяснить эту поразительную гармонию, не привлекая гипотез о сверхъестественном? Несмотря на попытки многих незаурядных умов — от Эмпедокла до Ламарка — предложить рациональное объяснение, вплоть до 1859 года общепринятым ответом на этот вопрос оставалось твердое «никак». Сложность и приспособленность живых организмов считались наглядным, общедоступным и неопровержимым свидетельством божественного сотворения мира. Казалось, чем больше новых фактов о животном и растительном мире мы откроем, тем яснее постигнем замысел Творца.
Все пошло иначе после выхода в свет книги Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора». До Дарвина человечеству был известен только один способ создания сложных, целесообразно сконструированных объектов: разумный замысел. Дарвин показал, что есть и второй: естественный отбор. Если объекты умеют размножаться и при этом склонны к небольшим случайным изменениям, передаваемым по наследству, то они будут сами собой, без всякого разумного вмешательства становиться все более «совершенными» с течением поколений. Ученый мир был в шоке.
Конечно, высказать красивую догадку мало, логически обосновать ее — тоже; догадка должна еще и оказаться верной. Теория Дарвина в принципе могла бы и не подтвердиться в ходе дальнейшего развития науки. Но у него был особый дар выдвигать верные гипотезы на основе неполных данных. Не зная генетики, задолго до открытия ДНК Дарвин сумел верно сформулировать главный закон жизни.
Для «естественной теологии» книга Дарвина стала началом конца. Вектор развития биологии, да и всего научного осмысления мира, сменился на противоположный. Новые открытия снова и снова подтверждали Дарвина, а не Сотворение; естественный отбор, слепая природная сила, торжествовал над «разумным замыслом». Дарвин опрокинул мироздание, каким мы его себе представляли, заменив красивую сказку не менее красивой, но — увы! — более трудной для понимания научной концепцией.
Стоит ли удивляться, что вокруг Дарвина до сих пор кипят страсти. Не в науке, нет, наука давно доказала главные дарвиновские идеи, и сегодня они лежат в основе биологии, как законы Ньютона — в основе классической механики. Но «широкая общественность» по сей день продолжает искажать дарвиновские мысли, сочинять дилетантские «опровержения». В каких только грехах Дарвина не обвиняют — от марксизма до расизма, от мировых войн до половой распущенности. Пишут, что и идеи-то его неверны, и придумал-то он их не сам, а украл у кого-то… Разобраться в ворохе сплетен, мифов, домыслов, клеветы и полуправды неподготовленному человеку невероятно трудно.