Евгений Анатольевич писал(а):
Евгений писал(а):
как говориться
Кем говорится?
угадайте
Цитата:
У братской могилы были еще люди, местные жители, несколько человек: старики, пожилые, были и дети – те, кто вырос тут после войны… Кто-то из них знал мою мать Рахиль, моего отца Якова, моего отважного дедушку Авраама Рахленко, кто-то и не знал. Но здесь лежали их бабушки и дедушки, их отцы и матери, их братья и сестры, лежали в громадной яме, где их, безоружных, беспомощных, расстреливали из автоматов…
На могиле был установлен большой камень из черного гранита, на нем – вверху на русском языке было высечено: «Вечная память жертвам немецко-фашистских захватчиков». Внизу – надпись на еврейском.
Рядом со мной стоял Сидоров, бывший шахтер, потом директор обувной фабрики, потом партизанский командир, теперь пенсионер. Он родился в Донбассе, но давно жил здесь, знал и понимал все насквозь.
Он показал на надписи на камне, высеченные по-русски и по-еврейски, и тихо спросил меня:
– Слушай, Борис, а правильно они перевели русский текст?
Ребенком, лет, наверное, до восьми или девяти, я учился в хедере, потом перешел в русскую школу и, конечно, давно забыл еврейские буквы.
И все же почти через шестьдесят лет из неведомых и вечных глубин памяти передо мною встали эти буквы, эти слова, я вспомнил их и прочитал:
«Веникити, дамам ло никити».
Смысл этих слов был такой:
«Все прощается, пролившим невинную кровь не простится никогда»…
Сидоров, видя, что я медлю с ответом, скосился на меня, все понимал, умница, и снова спросил:
– Ну, точно перевели, правильно?
– Да, – ответил я, – все правильно, все точно.
Анатолий Рыбаков, Роман-воспоминание. М.: Вагриус, 1997. С. 233–235. (Приведенная надпись на современном иврите читается: “Ve-nikiti damam lo nikiti”; традиционный перевод – «И отомщу Я за кровь их, еще не отмщенную» (Йоэль, 4:21).
Возможно, спутники Рыбакова (или он сам) внесли намеренное искажение в библейский текст, поскольку Рыбаков переводит эти слова иначе: «Мое прощение всему,
[пролитой] крови нет моего прощения». – Примеч. ред.).