Какая польза от религии?
Недавно я наткнулся на цитату известного польского писателя-фантаста Станислава Лема:
«Ни одна религия не может ничего сделать для человечества, потому что она не является опытным знанием. Конечно, она уменьшает «боль бытия» для индивидуумов, – а мимоходом увеличивает сумму несчастий, мучающих всех, именно вследствие своей беспомощности и бездеятельности по отношению к массовым проблемам. Так что её нельзя защищать даже с прагматической точки зрения как полезное орудие, потому что это орудие плохое, беспомощное перед лицом главных проблем человечества».
Этот довольно популярный тезис, в том или ином виде он всплывает постоянно. Какая вообще польза от религии? Для чего она нужна? Наука и технологии улучшают нашу жизнь. Они сделали её несравненно более сытой, комфортной и продолжительной, чем даже у наших относительно недавних предков. Они отправили человека в космос и преодолели голод. А какая польза от религии? Молебны повышают урожайность? Покаяние защищает от землетрясений? Нет? А зачем тогда всё это?
В чем состоят наши главные проблемы? Чтобы говорить о пользе для человечества и, соответственно, несчастьях, от которых нам хочется избавиться, нам стоит определить главные проблемы, стоящие перед человечеством.
Конечно, мы можем назвать много проблем – загрязнение окружающей среды, рак, компьютерная преступность, терроризм, международные конфликты, старение населения в развитых странах, распад семьи, что угодно еще.
Но все они сводятся к двум – проблеме смерти и проблеме человеческого зла.
Мы все обречены умереть. Постепенно ветшающее тело, на котором сказываются прожитые годы, напоминает о том, что процесс накопления поломок и болячек кончится так же, как и у всех других людей – смертью.
Конечно, наука в этом отношении принесла нам несомненные блага – мы живем дольше, в наши дни успешно лечат болезни, которые быстро сводили наших предков в могилу. Можно мечтать о гармоничной жизни на лоне природы – но это до тех пор, пока не разболятся зубы. Когда мы сталкиваемся с болезнью, цивилизация быстро показывает свои очевидные преимущества. Мы должны быть благодарны ученым и изобретателям, благодаря которым в нашей жизни несравненно меньше страдания – и больше комфорта.
Наш предок еще лет двести назад в пятьдесят лет обычно был стариком на пороге смерти. В наши дни мы имеем хорошие шансы дожить до восьмидесяти, а если будем внимательно относиться к своему здоровью – то и дольше.
Но все несомненные благодеяния науки ничего не могут сделать с фундаментальным фактом нашей смертности.
Болеутоляющие таблетки – это очень хорошо. Те, кто их изобрел, – благодетели человечества. Но через несколько часов боль неизбежно вернется. Благодаря медицине смерть, возможно, придет за нами попозже – но непременно придет.
Проекты достижения бессмертия при помощи технологий существуют, и, хотя и они пока находятся в стадии не очень научной фантастики, у них есть полные энтузиазма сторонники.
Однако воображаемое преодоление смерти поставило бы нас перед фактом еще более глубокой проблемы – человеческого зла.
Наша слабость и смертность, наша зависимость от доброй воли других ограничивает масштабы зла, которые мы можем причинить себе и друг другу. Даже самые удачливые тираны и злодеи смертны. Их возможности ограничены. Они вынуждены опираться на сотрудничество со стороны других людей.
Если будет открыт способ искусственного бессмертия, им воспользуются самые богатые и могущественные – а не самые хорошие люди. Это может очень плохо обернуться для всех остальных.
С другой стороны, для раба, для узника, для того, кто подвергается истязаниям, смерть – это выход. «Там беззаконные перестают наводить страх, и там отдыхают истощившиеся в силах. Там узники вместе наслаждаются покоем и не слышат криков приставника. Малый и великий там равны, и раб свободен от господина своего» (Иов.3:17–19).
Иначе говоря, бессмертие лишь обострит нашу центральную проблему – проблему зла.
Конечно, в истории не было недостатка в теориях, которые объясняли людское зло чем-то внешним – социальными условиями, отсутствием просвещения, чем-то таким, что вполне можно изменить. Могучие умы строили грандиозные планы избавления человечества от гнета суеверий, худых обычаев и неправильно устроенных социальных систем.
Люди верили, что стоит изменить условия, как изменятся люди. Самый грандиозный эксперимент такого рода мы застали – марксизм-ленинизм. Считалось, что это капитализм делает людей жадными и жестокими, а новый социальный строй приведет к появлению «нового человека».
Увы, но при всех грандиозных усилиях, которые были приложены, при всех жертвах, которые были принесены, эксперимент кончился неудачей – новый человек не возник, система развалилась.
Остается признать, что проблема не во внешних условиях, а в самом человеке, в его «сердце», в его поврежденной природе.
Как говорит библейский Пророк, «Лукаво сердце [человеческое] более всего и крайне испорчено; кто узнает его?» (Иер.17:9), а Господь Иисус в Евангелии подтверждает: «Ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, – все это зло извнутрь исходит и оскверняет человека» (Мк.7:21–23).
Это не значит, конечно, что изменение внешних условий ни на что не влияет. Человек, который вырос в любящей семье, в мире и достатке и получил хорошее воспитание, с меньшей вероятностью станет преступником, чем тот, кто вырос среди разврата и криминала.
Это как с неизлечимой хронической болезнью – её симптомы можно (и нужно) существенно смягчить, но от неё нельзя избавиться. Как и в случае со смертью, таблетки – это хорошо, но они не могут решить фундаментальную проблему человека.
Наука, увы, не изменяет сердца человека – она наделяет это злое сердце новыми возможностями. Как сказал Курт Воннегут, «Над чем бы ученые ни работали, у них всё равно получается оружие».
Конечно, в истории были люди, которые верили, что наука может сделать людей добрыми. Коммунисты, как уже было сказало, учили, что всё дело в неправильных общественных отношениях, которые можно радикально перестроить. Фрейдомарксисты полагали, что всё зло – в репрессивной сексуальной морали. Бихевиористы думали, что достаточно подобрать правильный набор стимулов. Подобные попытки продолжаются до сих пор.
Увы, но с тем же результатом.
В любом случае, чтобы понять, в чём состоят наши проблемы и что нам с ними делать, мы вынуждены выйти за пределы эмпирической науки.
Вы можете пытаться отвечать на эти вопросы как верующий или как атеист – в любом случае вы не занимаетесь при этом «опытным знанием». Вы входите в область философского и религиозного поиска.
«Как?» и «зачем?» Неверующий шотландский философ XVIII века Дэвид Юм известен, в частности, своей фразой: «Разум является и должен быть рабом страстей, и никогда не должен притворяться, что может не только подчиняться и служить им».
Этот тезис понятен – у нас есть те или иные хотения, которые сводятся в конечном итоге к поиску удовольствия и избеганию боли. Есть то, что приносит нам боль, – голод, болезнь, нищета. И есть то, что открывает доступ к удовольствиям, – здоровье, богатство, социальное признание. Разум – это инструмент, при помощи которого мы избегаем первого и ищем второго.
Потребности человека, при таком взгляде на него, не отличаются от потребностей животного – просто эволюция наделила человека дополнительным инструментом для их удовлетворения. Благодаря разуму мы придумали одежду, чтобы не мерзнуть, сельское хозяйство, чтобы не голодать, украшения, чтобы привлекать противоположный пол, а еще государство и закон, разделение труда, технологии и массу других вещей, которые позволяют нам находится в условиях сытости, безопасности и комфорта, немыслимых для других биологических видов.
В этом случае все наши вопросы сводятся к вопросу «как?». Как мне получить удовольствие, которого я желаю, или избежать боли, которая меня страшит?
Ответ на него вполне очевиден – стремясь к могуществу. Чем больше у меня возможностей, тем легче мне избегать боли и получать удовольствие.
Наука в таком случае есть инструмент приобретения могущества. Она отвечает на вопрос «как». Как мне научиться выращивать такой урожай, чтобы не голодать, или создать такое оружие, которое будет мощнее, чем у соседа.
Но взгляд Юма сталкивается с одной явной проблемой. У человека явно есть потребности, которые нельзя свести к удовлетворению страстей. Он принципиально отличается от любого другого животного. У человека есть потребность в смысле. Он нуждается в ответе не только на вопрос «как?» но и «зачем?».
Потребность в смысле Существуют специалисты, исследующие человеческую мотивацию. Это необходимо, в частности, для того, чтобы понять, как лучше всего побудить сотрудников усердно трудиться на благо компании, а что, наоборот, снижает эффективность их труда.
Казалось бы, это должен быть кнут в виде угрозы увольнения и пряник в виде премиальных. Но в реальности это так не работает. Люди усердно трудятся, когда видят в своей работе смысл. Когда у компании есть ценности, и они их разделяют. Когда они верят, что делают что-то полезное и важное.
Напротив, принципиальное расхождение в ценностях производит сильный тормозящий эффект. Например, когда сотрудник искренне беспокоится об экологии, а компания бесстыдно загрязняет окружающую среду.
Людям нужно нечто большее, чем удовлетворение их биологических потребностей. Им нужен ответ на вопрос: «Зачем я это всё делаю?» Зачем я живу вообще? Что наделяет мою жизнь смыслом? «Опытное знание», о котором говорит Лем, не отвечает на этот вопрос. Если у вас есть самый мощный автомобиль, но вы не знаете, куда ехать, он бесполезен.
Поэтому «опытное знание», то есть знание о том, как функционирует материальный мир, недостаточно. Есть другое измерение знания, которое искали философы и религиозные лидеры всю человеческую историю – мудрость. Мудрость отвечает не на вопрос: «Как мне добиться моих целей?», а: «Каковы мои цели?». В чём мое истинное благо и предназначение?
Дэвид Юм исходил из того, что эти вопросы просто лишены смысла – у вселенной нет для нас никакого предназначения, у нас есть только страсти, которыми наделила нас природа.
В такой картине мира это логично – даже неизбежно. Цель всегда предполагает чью-то волю, какую-то целеполагающую личность, а атеизм полагает, что разум и, соответственно, способность ставить осмысленные цели появляется во вселенной только очень и очень поздно как результат очень долгого эволюционного процесса. Сам этот процесс полностью безличен и никакой цели и предназначения у него нет и не может быть.
Как пишет известный атеист Александр Марков, «Ни у кого нет никаких целей. Однако выглядит всё так, как будто у фрагментов ДНК (генов) есть цель: размножаться как можно эффективнее. На самом деле они просто автоматически, в силу слепых законов природы, накапливают изменения, повышающие эффективность их размножения»1.
В этом случае все поиски истины и вечного спасения представляют собой одну грандиозную иллюзию, из которой человечество постепенно вырастает, приобретая больше «опытных знаний» о мире.
Проблема в том, что никто из нас – включая самых решительных атеистов – не живет в такой картине мира. И сам Станислав Лем служит ярким примером этого.
Парадокс Лема Парадокс Лема состоит в том, что, будучи атеистом, Лем оставался талантливым, глубоким писателем – и тем самым неизбежно выбивался за рамки, назначенные ему его собственной идеологией. Его мировоззрение предполагает пустой, холодный, механистический мир, лишенный чуда и тайны, смысла и надежды – в то время как в его художественных произведениях всё это есть. Христианин всегда намного меньше своей веры; атеист обычно больше своего мировоззрения.
Например, «Солярис» – произведение по-своему гениальное. Но сам факт его написания противоречит цитате его автора, с которой начинается эта статья. Роман – это художественное произведение; он определенно ничего не добавляет к нашим «опытным знаниям о мире». Как, впрочем, и художественная литература вообще.
Все научно-технические декорации нужны автору лишь затем, чтобы развернуть драму, в которой речь идет совсем о другом.
Действие романа происходит на планете, покрытой разумным океаном. Психолог Крис Кельвин, прибыв на исследовательскую станцию, обнаруживает, что ученых, работающих в этом месте, посещают (очевидно, созданные этим океаном) точные копии людей, с которыми у них связаны болезненные или постыдные воспоминания. К самому Кельвину приходит его возлюбленная Хари, которая годы назад покончила с собой после ссоры с ним.
Этот фантастический сюжет позволяет писателю поднять вопросы смысла жизни – что есть человек? Что есть любовь? Что есть совесть? Существует ли покаяние за грехи прошлого? Можно ли примириться с людьми, которые уже умерли? Как человеку следует правильно поступать в ситуации выбора? Что делать, оказавшись перед лицом тайны, которая превосходит все твои попытки понять её?
Ответы, которые даются в рамках «научного атеизма», известны.
Как сказал известный британский этолог Дэзмонд Моррис, «Существует сто девяносто три вида мелких и крупных обезьян. Сто девяносто два из них имеют волосяной покров. Исключение составляет голая обезьяна, именующая себя Homo sapiens (Человек разумный)».
Уже упомянутый Александр Марков ему вторит: «С точки зрения биологической классификации человек не произошел от обезьяны – он ею как был, так и остался».
Любовь есть гормоны, совесть есть плод социального манипулирования, трепет перед лицом непознанного – это тоже какие-то электрохимические процессы в мозгу, которые можно объяснить нашим эволюционным прошлым.
В этом контексте горе человека от того, что он утратил свою возлюбленную, – проявление того, что в нас, млекопитающих, эволюцией вбита забота о потомстве, а это предполагает формирование устойчивых семейных пар.
Мучительные угрызения совести из-за того, что он потерял её по своей вине, – это результат вбитого во всех нас страха вызвать неудовольствие окружающих, особенно авторитетных фигур, от которых зависит наше благополучие.
Ближе всего к подобным взглядам находится один из персонажей – Сарториус – но это персонаж скорее неприятный. Да и он в своем сциентизме не является последовательным – он пытается спрятаться в холодную научную объективность от своей растерянности и страдания.
Но в целом герои Лема вовсе не так смотрят на мир. Это и понятно – написать великую книгу, исходя из сциентистской картины мира, было бы невозможно. Разве что отчет о проведенном исследовании.
А это указывает на то, что такая картина не охватывает истины – во всяком случае, истины о мире людей, а не элементарных частиц и химических реакций.
(продолжение следует)
_________________ Я - православный! Иисус -наш Господь и Спаситель!
|