Антирелигиозные фальсификации истории
Первоначально была идея назвать эту статью «Атеизм и фальсификация истории», но, возможно, это название было бы не вполне точным. Термин «атеизм» может охватывать довольно разные ситуации. Лично неверующий человек, который определяет себя как «атеиста» может вполне спокойно (и даже благожелательно) относиться к религии – или, во всяком случае, не придерживаться той воинствующей мифологии, о которой речь пойдет в этой статье.
Среди атеистов (в этом смысле), несомненно, есть серьезные и добросовестные историки, к которым было бы несправедливо обращать упрек в фальсификации, и речь пойдет не о них. Тем более что их аудитория – как и аудитория любых серьезных исследований вообще – намного меньше, чем у той хлесткой и абсолютно непрофессиональной публицистики, которую легко найти в интернете. Сделав такую оговорку, в дальнейшем я буду использовать слово «атеисты» в отношении активных противников веры – от советских коммунистов, чье наследие еще живо во многих головах, до «новых атеистов» англоязычного мира, переводы книг которых находят у нас восторженную аудиторию, главным образом среди молодежи, не заставшей эпоху государственного атеизма.
Прежде всего потому, что они сами себя так называют, а более подходящего термина у нас нет.
Наложение «старого», советского, и «нового», переводного, атеизма проходит очень гладко – потому что старые партийные кадры и «новые» переводные авторы излагают одну и тут же картину истории, в которой разворачивается борьба между силами прогресса и реакции. Силы «разума» и «свободомыслия», несущие человечеству просвещение, гуманизм, победу над болезнями (и, в перспективе, даже смертью) теснят силы религии, которая держит род людской в оковах суеверия, глупости и жестокости.
Для этого вида атеизма религия «отравляет все» (Кристофер Хитченс), является «корнем всего зла» (Ричард Докинз), и передовые люди не должны «безразлично относиться к бессознательности, темноте или мракобесничеству в виде религиозных верований» (Владимир Ленин).
Приведу еще одну цитату:
«Для начала мы должны преодолеть собственное прошлое. Мы должны вырваться из костлявых рук, что тянутся к нам оттуда, пытаясь затащить назад в катакомбы, назад к зловонным алтарям и тайному счастью унижать и уничижаться».
Она могла бы принадлежать Ленину – или кому-то из антирелигиозных агитаторов советской эпохи, но мы находим её в книге британского журналиста Кристофера Хитченса «Бог не любовь».
Борцы с религией – исповедуют они коммунизм или либерализм, говорят ли они по-русски или по-английски – предлагают одну и ту же картину истории, и нам стоит рассмотреть, насколько она обоснована.
Великий миф атеизма Одно из внутренних противоречий атеистического мировоззрения, с которым мы имеем дело, связано с вопросом о смысле – как отдельной человеческой жизни, так и истории в целом. Различные религиозные и философские системы могли расходиться почти во всем – но они были согласны в том, что у человеческой жизни есть смысл, она находится в контексте подлежащего осмыслению мироздания. Долг человека – осознать смысл и предназначение его бытия и жить сообразно его долгу и призванию, а миссия религии (и философии) помочь ему в этом.
Атеистическая картина мира резко отличается от любой другой тем, что постулирует бессмысленность мироздания – как это прекрасно формулирует Ричард Докинз, «во вселенной нет ни добра, ни зла, ни цели, ни замысла, ничего, кроме слепого, безжалостного безразличия».
В самом деле, в материалистической картине мира существа, обладающие разумом, способные мыслить и ставить осознанные цели, появляются очень поздно, в конце чрезвычайно долгого процесса, в котором никакого целеполагания и смысла не было и не могло быть.
Как сказал другой атеист, французский биолог Жак Моно, «Чистая случайность, абсолютно свободная, но слепая лежит у самых корней величественного здания эволюции, и в результате человек, наконец, знает, что он одинок в бесчувственных глубинах вселенной… Жизнь вообще и человек в частности – явление уникальное, единственное творение необъятной Вселенной, возникшее вопреки планам природы... Человек должен, наконец, пробудиться от тысячелетнего сна, и, пробудившись, он окажется в полном одиночестве, в абсолютной изоляции. Лишь тогда он, наконец, осознает, что, подобно цыгану, живет на краю чуждого ему мира. Мира, глухого к его музыке, безразличного к его чаяниям, равно как и к его страданиям или преступлениям… Человек, наконец, сознает свое одиночество в равнодушной бескрайности Вселенной, из которой он возник по воле случая».
Наша интуитивная убежденность, что «всё на свете было не зря, не напрасно было» – иллюзия, порожденная биологическими причинами, вероятно, полезная для выживания, но не имеющая никакой опоры в реальности.
Но – в резком контрасте со своей картиной мира – атеисты очень быстро начинают конструировать свой, атеистический миф, в котором во Вселенной обнаруживается и добро, и зло, и цель, и замысел, появляются ценности и обязательства.
Стоит уточнить, что слово «миф» используется здесь не в бытовом значении – «неправда, выдумка», а в том смысле, в котором это слово употребляют антропологи – повествование, объясняющее смысл и происхождение мира, место человека в нём и его обязательства по отношению к другим.
В самом деле, фраза «мы должны вырваться из костлявых рук, что тянутся к нам оттуда, пытаясь затащить назад в катакомбы» неизбежно предполагает, что, мы, во-первых, «должны», то есть у нас есть обязательства. Во-вторых, у истории есть правильное направление – подальше от «катакомб», к светлому будущему. В-третьих, есть некие поистине плохие люди, которые хотят помешать нашему движению.
В истории обнаруживается цель и направление, и человек обязан занять свое место на её правильной стороне, вместе с хорошими, добрыми, умными, смелыми людьми против дураков, трусов и негодяев.
Эта неспособность человека жить в бессмысленном мире уже сама по себе является сильным указателем на то, что безбожная картина попросту ложна – или, по меньшей мере, непригодна для жизни. Её невозможно придерживаться последовательно.
Но великий миф атеизма сто́ит того, чтобы рассмотреть его подробнее. С одной стороны, он решает те же задачи, что и другие мифы – наделяет мироздание смыслом и направлением, объединяет людей в общих убеждениях, задает систему координат, которая дает им возможность ориентироваться в этом пугающем и непредсказуемом мире.
Однако у этого мифа (по крайней мере, в его нынешнем виде) есть одна особенность – он носит преобладающе негативный характер; он живет отрицанием, а не утверждением.
Как заметил один комментатор, «атеист без епископа, чтобы на него нападать – это как рыба без воды, чтобы в ней плавать». Заберите у «новых атеистов» религию – и у них не останется ничего, никакого позитивного послания, которое они могли бы возвестить миру.
В христианской картине мира есть архивраг – сатана; но он никоим образом не является центральной фигурой – центральной фигурой является Бог, Который открылся людям через пророков во времена Ветхого Завета, а с наступлением полноты времен (Гал.4:4) – открывшийся в Лице Господа Иисуса Христа (Евр.1:1–2). Библия и церковная литература упоминают сатану, но они не тратят на разговоры о сатане 95% процентов своего времени. Начни христианин, вместо того чтобы сосредоточиться на Боге, посвящать все свои усилия разговорам о сатане, единоверцы могут счесть его духовно нездоровым.
В мифологии воинствующих атеистов их архивраг – религия – занимает абсолютно центральное место, всё их послание сводится к тому, что, как было написано на советском плакате, «Религия – яд, береги ребят».
Именно эта мифология и определяет подход к истории – причем борцам с религией нужно решать две задачи: обосновать, что религия везде и всегда была силой зла, «корнем всего зла» и «отравляла всё»; показать, что атеизм, напротив, нёс человечеству одни благодеяния.
Мы поговорим об этом подробно.
Охотники и собиратели Исследователь отправляется в неизведанную область, чтобы рассмотреть её подробно и, возможно, составить подробное описание всего, что он встретит. Охотник – и собиратель – имеет другую цель. Он заранее знает, что он хочет найти; его интересуют только вполне конкретные вещи.
Подход борцов с религией к истории (да и современности) носит именно «охотничий» характер – они заранее точно знают, что они должны в ней найти. Не теория строится на основании данных – а сначала провозглашается теория, которая ни в коем случае не может оказаться неверной, а потом под нее подбираются примеры, придающие ей вид обоснованности и, главное, эмоциональной увлекательности.
Поскольку в истории мы всегда найдем примеры чего угодно – мы можем, по крайней мере, на чисто эмоциональном уровне, обосновать любую теорию, какую захотим.
Например, я захочу доказать, что рыжеволосые люди – источник всякого зла, а вот шатены, напротив, благодетели человечества. Перерыв горы исторических сочинений, я смогу насобирать примеры рыжих, преступления которых будут вызвать у нас отвращение и негодование, и добродетельных шатенов, которые вызовут у нас преклонение перед их благородством.
Если цвет волос того или иного исторического персонажа нам неизвестен, то у меня не будет ни малейших сомнений, что его можно задним числом определить по поведению: негодяи точно были рыжими, а хорошие люди – шатенами.
Если мне предъявят примеры обратного – добродетельных рыжих и злодеев-шатенов, у меня будет несколько вариантов поведения. Я могу просто игнорировать всё, что не вписывается в мою теорию; я могу вспыхнуть благородным негодованием на гнусных пособников рыжих, пытающихся затенить истину; я могу сказать, что негодяи-шатены были в душе рыжими, но скрывали это, а добродетельные рыжие – шатенами, просто исторические хроники лгут или ошибаются. Ведь не может же быть такого, чтобы моя теория оказалась попросту ложной!
Этот пример может показаться шуточным, но он достаточно точно описывает подход антирелигиозных авторов к истории. Например, Кристофер Хитченс в своем бестселлере «Бог не любовь», пишет, что борец за гражданские права чернокожих Мартин Лютер Кинг (баптистский пастор, политические речи которого были густо пересыпаны цитатами из Писания) на самом деле… не был верующим! Как пишет Хитченс, «Христианином Кинг был лишь в номинальном, а не истинном смысле этого слова». («Бог не любовь», глава 13). С чего он это взял? С того, что христиане (как явствует из текста Хитченса) просто обязаны быть злобными, мстительными «клерикальными садистами». Поскольку Мартин Лютер Кинг, как признает Хитченс, таковым не был, а действовал как «истинный гуманист» – остается только признать его христианство чисто номинальным.
А вот преступления Сталина, несомненного атеиста, были, по мнению Хитченса, напротив, обусловлены тем, что он «учился на священника в духовной семинарии в Грузии» и «педантично копировал папское обыкновение подгонять науку под догму», а коммунизм вообще был своего рода религией – идея, которая подробно рассмотрена в другой статье на «Азбуке веры».
То есть, если хороший человек – христианин, то он объявляется «номинальным», если злодей – атеист, он объявляется «религиозным». Этот несложный риторический прием и позволяет говорить о том, что «религия отравляет всё».
Конечно, читателя – не обязательно верующего – может поразить такая степень интеллектуальной нечестности. Но это – не случайная оговорка. Это – несущая конструкция для большинства антирелигиозной полемики. Религия должна отравлять всё. Верующие люди должны быть кончеными негодяями. Атеисты должны быть, напротив, благодетелями человечества. Если факты не укладываются в эту схему – они будут отброшены или интерпретированы с точностью до наоборот.
Это производит особенно сильное впечатление на фоне восхваления «разума» и «науки» и постоянных обличений «слепой веры», с которыми выступают те же самые люди. Конечно, люди вообще склонны погрешать против тех добродетелей, которые они проповедуют, но тут мы имеем дело с несколько другим случаем.
Не с грехами отдельных лиц, а с особенностью самой доктрины: разделять ту картину истории, которую рисуют «новые атеисты» (как и их советские предшественники), можно только отвергая ту добродетель интеллектуальной честности, которую они же полагают наиважнейшей.
Опора на устоявшиеся черные легенды В качестве ярких примеров «зла религии», кочующих из книги в книгу (и из фильма в фильм), нам предлагаются чаще всего охота на ведьм и религиозные войны. Мы скажем несколько слов об этих явлениях.
Но сначала мы обозначим сам тип повествования, с которым мы сталкиваемся в антирелигиозной литературе. Это «черная легенда». Сам термин был впервые использован в 1914 году испанским историком Хулианом Худериасом для описания определенного типа антииспанской и антикатолической пропаганды, построенной на лжи и грандиозных преувеличениях, которая изображала испанцев прирожденными злодеями. Это пропаганда возникла в ходе острого соперничества между двумя сверхдержавами XVI века – Испанской и Британской империями – и продолжалась веками. «Испанские конкистадоры» и особенно «испанские инквизиторы», как и испанцы вообще, изображались людьми лживыми и подлыми, неукротимо кровожадными и зверски жестокими.
В реальности, конечно, обе империи не были невинны – но Испанская, насколько можно судить, обращалась с коренным населением своих колоний всё же не так плохо, как Британская. Испанцы, после некоторых богословских дискуссий, всё же признали индейцев за людей, обладающих бессмертной душой и человеческими правами.
Поскольку в итоге восторжествовала Британия, мы восприняли именно её версию как «известную всем образованным людям», и «испанская инквизиция» заняла свое почетное место среди наших страшилок.
Но само явление «черной легенды» гораздо шире – пропагандистская ложь или преувеличения, запущенные столетия назад в ходе политических конфликтов, получают самостоятельную жизнь, переписываются из текста в текст и в итоге обретают статус чего-то всем давно и несомненно известного, что совершенно излишне объяснять или доказывать.
Антирелигиозная пропаганда в значительной степени опирается на такие черные легенды – и одна из них состоит в том, что «средневековые инквизиторы сожгли миллионы женщин». Эта легенда глубоко вросла в сознание современного человека – я даже слышал версию о том, что в западной Европе нет красивых женщин, потому что их всех сожгли в Средние века. Люди даже искренне удивляются – а что, разве не так? Ну, мягко говоря, не совсем.
(Продолжение следует).
_________________ Я - православный! Иисус -наш Господь и Спаситель!
|