|
Действующие лица:
ЭМПЕДОКЛ из Акраганта, Сицилия (490/487/482—430/424/423) — древнегреческий философ, врач, жрец и чудотворец, оратор и государственный деятель, почитался учениками как божество. По преданию, отказался от царской власти в пользу занятий философией. Согласно Аристотелю, создатель риторики.
ФАЛАРИД – тиран Акраганта, правивший в 6 в. до н. э. Проводил активную экспансионистскую политику. «Прославился» тем, что сжигал своих политических противников в медном быке. Несмотря на жестокость, деятельность Фаларида высоко оценивалась его современниками, в том числе и Пифагором.
Фаларид[1]. Что означают слова, сказанные тобою, Эмпедокл, о готовности произнести похвальное слово тирании? Значит ли это, что ты наконец признал тиранию как единственно правильную форму правления?
Эмпедокл. Ни в коем случае. Тирания есть зло, избежать которое было бы благом для любого народа.
Фаларид. По‑твоему, зло заключается в тирании или любой единоличной власти?
Эмпедокл. Любая власть безнравственна.
Фаларид. Из сказанного тобой я могу сделать вывод, что ты отрицаешь абсолютно любую власть.
Эмпедокл. В определенной мере – да. Любая власть несовершенна, ибо устанавливается человеком, который далек от совершенства.
Фаларид. А если власть установлена богом или богами? Подобная власть должна быть идеальной.
Эмпедокл. На это я имею три контраргумента.
Первый – боги не должны вмешиваться в дела людей. По крайней мере благоразумные боги. Второй – полагаю, ты согласишься со мной, отношения между самими богами далеки от идеальных. Тиран Зевс не может удержать в полной покорности своих рабов.
Фаларид. Власть Зевса наследственна и происходит из глубокой древности, потому я назвал бы Зевса базилевсом[2].
Эмпедокл. Считать базилевсом того, кто сверг собственного отца. О какой легитимности здесь может идти речь? Низвергать царственных отцов – удел тиранов!
Фаларид. Ты заблуждаешься.
Эмпедокл. Вовсе нет. И третий – чтобы раз и навсегда покончить с этим спором по поводу развратников и лгунов с Олимпа, признаюсь, что склонен присоединиться к мнению Протагора[3], сказавшего: «О богах я не могу утверждать ни что они существуют, ни что их нет».
Фаларид. Выходит, ты считаешь, что боги не существуют на самом деле.
Эмпедокл. Вовсе нет. Но я считаю, что они выглядят иначе, чем полагает традиция. Я имел смелость как‑то заметить по этому поводу:
Бог не имеет над телом ни головы человечьей,
Ни двух ветвящихся рук, вверх со спины устремленных,
Ни скорых колен, ни ступней, ни органов, шерстью покрытых,
Дух он священный и только, скрытый от нашего слова,
Пронзающий разумом быстрым космос от края до края.
Фаларид. Бог есть лишь мыслящий дух. Позволь не согласиться с тобой, Эмпедокл. Впрочем, вернемся к нашим баранам. Так о чем мы говорили прежде?
Эмпедокл. Верно о тирании.
Фаларид. Я хвалил ее, ты ругал.
Эмпедокл. Нет, до этого еще не дошло.
Фаларид. Прекрасно, значит сладкое пиршество спора ожидает нас впереди. Но возвратимся к сказанному тобой. Ты отрицаешь любую власть. Значит ли это, что ты за анархию?
Эмпедокл. Нет. Анархия – тоже власть, власть безвластья. Много худшая, чем, скажем, тирания или демократия.
Фаларид. Так какую же власть предпочитаешь ты?
Эмпедокл. Аристократию духа.
Фаларид. Поясни, что ты имеешь в виду, говоря об аристократии духа?
Эмпедокл. Я признаю власть, которая основывается на воле людей, постигших тайны сущего, сильных духом и смелых сердцем.
Фаларид. Такие есть?
Эмпедокл. Должны быть.
Фаларид. Почему бы не предположить, что эти качества присущи тиранам?
Эмпедокл. Не буду спорить. По крайней мере многим из них. Но в этом случае прибавь сюда жестокость, подозрительность, коварство.
Фаларид. Человек не может быть выкрашен в один цвет и кому, как не тебе знать это.
Эмпедокл. И кому как не тебе, Фаларид.
Фаларид. Аристократ духа – есть сверхчеловек?
Эмпедокл. В какой‑то мере. Но лучше сказать – нет. Первого определяет мудрость, второго – сила. Аристократ духа будет мудрым.
Фаларид. Тогда при нем должен состоять палач.
Эмпедокл. Об этом я не думал.
Фаларид. Положим, я и сам ничего не имею против такой власти, которую ты именуешь аристократией духа. Не хочу обижать тебя, Эмпедокл, но сдается мне, ты украл эту идею у Платона.
Эмпедокл. Не хочу огорчать тебя, Фаларид, но Платон еще не создал своего «Государства».
Фаларид. Как все перемешалось в этом мире. Словно опять наступили времена хаоса. Хорошо, я признаю твое первенство относительно этой идеи. Мне нравится придуманная тобою власть, но она не подходит для нашего мира. Она химерична. Она может существовать как великая утопия, но в реальном мире, мире людей ей нет места. Она основана на гармонии, которой нет там.
Где вечная злоба, убийство, стаи карающих духов,
Точащий силы недуг, тщета и ничтожество тленья…[4]
Эмпедокл. Да, это так. Но человек должен думать о высшем.
Фаларид. Должен, не спорю. Но порой нужно спускаться на залитую кровью землю, где царят безвластие и хаос. Сильная власть – вот что нужно человеку!
Эмпедокл. Власть…
Фаларид. Власть. Можно ли считать лучшей власть аристократов по роду?
Эмпедокл. У нее есть определенные достоинства.
Фаларид. Например?
Эмпедокл. Аристократы учены и чтят традиции предков. Они богаты, их меньше других волнует нажива.
Фаларид. Далеко не бесспорно. Набив мешок серебром, тут же шьешь себе второй.
Эмпедокл. Действительно не бесспорно. Тогда авторитет славы предков.
Фаларид. Теперь скажу я. Передаваемые по наследству богатство и власть делают человека черствым и корыстолюбивым. Он думает лишь о том, как бы сохранить их. Он заботится о собственном благе, а не о благе граждан. Носить белоснежный хитон – не значит иметь чистую душу. Хотя я и не могу утверждать, что нет аристократов с высокими помыслами. Взять к примеру тебя, Эмпедокл. Но в основном это заевшаяся свора, защищающая лишь свои узкокорыстные интересы.
Эмпедокл. Каждый человек думает прежде всего о собственных интересах. Это осталось у него от зверя. Лишь сильные духом могут думать в первую очередь о благе других. Я не отношу аристократов по роду к их числу. Но что ты можешь сказать о демократии, давшей немало примеров мужества и самоотверженности.
Фаларид. То есть о власти народа, которую мы оба втайне презираем. Ты кривишь душой, Эмпедокл, говоря о достоинствах демократии. Но я буду терпелив и постараюсь, руководствуясь разумом, а не эмоциями, доказать тебе всю пагубность этой власти. То, что мы называем демосом или народом, легко превращается в охлос, что значит чернь. Пожалуй, трудно провести грань между чернью и народом. Чернь есть народ, а значит народ есть чернь. Это аксиоматично. Демократия же означает власть визжащего орущего стада, внезапно обретшего силу. Это неразумное сборище, готовое последовать за любым ловко бросающим слова демагогом или раздающим серебро богачом. Это мрачная стихия, где властвует охлос. Мы, эллины, извечно презирали темных варваров, но, устанавливая в своих городах демократию, мы уподобляемся этим неразумным дикарям, вверяя судьбу народа крикливым политиканам, готовым ради крохотной толики власти торговать честью, совестью, славой предков. Возьмем к примеру Афины. Ведь в мире нет демократии более совершенной, чем афинская. Но что есть афинская демократия. Отвечу – сборище бесчестных крикунов, вершащих обманом присвоенную власть. Это эклессия, обрекающая на изгнание Алкивиада[5], Протагора и Тимофея[6], это буле, выносящий смертный приговор героям Аргинузских островов[7] и великому стратегу Фокиону[8], это свора казначеев, полетов, аподектов и логистов[9], ворующая больше, чем сорок тиранов вместе взятые. Афиняне должны благодарить судьбу, что у внука Сикионского тирана Клисфена[10] хватило ума и мужества хоть немного обуздать демократию разумными ограничениями. Что бы стало с Афинами, если б горшечнику или золотарю было позволено занять должность архонта! Тогда я первый собрал бы армию и двинул ее на покорение охваченного хаосом демократии города. Демократия означает непрерывную борьбу за власть. Она дозволяет эту борьбу законодательно и тогда начинается свара, которую не унять никакими призывами к мудрости и благоразумию.
Эмпедокл. Да, власть слишком сладкая штука. Даже для мудрых.
Фаларид. Тебе нужны еще доказательства?
Эмпедокл. Еще? Я слышал от тебя лишь доводы, которые нельзя считать доказательствами.
Фаларид. Пусть будет так. Но и подобных доводов вполне достаточно, чтобы убедить в том, что демократию нельзя признать лучшей формой власти. На олигархии[11], полагаю, не будем особо задерживаться. Она пахнет дурнее, чем аристократия. И вот, наконец, мы подошли к предмету нашего спора. Тирания…
Эмпедокл. Кстати, это слово пишется с одной или двумя «н»?
Фаларид. Это не существенно.
Эмпедокл. Что же тогда следует считать существенным?
Фаларид. Не юродствуй. Облаченному в пурпурную тогу не приличествует примерять грязный плащ софиста[12]. Итак, тирания. Мудрость, сила, благо – вот что есть тирания.
Эмпедокл. Коварство, жестокость, ложь, потакание черни – вот что такое тирания.
Фаларид. Да, тираны коварны. Они вынуждены быть коварными, так как имеют дело с подобными себе. Это лишь условие самосохранения. Выживает тот, кто перехитрит другого. Да, они лгут. Но кто не лжет в этом мире? Да, они жестоки. Но ведь в младенчестве они были похожи на прочих детей. Жестокими их сделала жизнь. Когда‑то я был аристократом и подобно тебе презирал чернь. Но в тот день, когда граждане избрали меня властелином Акраганта, я вдруг понял, что это вовсе не чернь, а мои дети, мой народ. Ведь они доверили мне свои жизни. Ты просто ненавидишь людей, Эмпедокл!
Эмпедокл. Допустим. А за что мне любить их. Я не люблю никого, даже себя. И я не верю в сказки о мудрых правителях, ибо сам создаю их, эти сказки. Мудрый никогда не рвется к власти. Удел мудрого – отшельничество. Власть – удел глупца.
Фаларид. Тогда ты назвал глупцом Солона[13].
Эмпедокл. Он не был тираном.
Фаларид. А Гераклит[14]?
Эмпедокл. Он отказался, как и я. Эфессянину ведома суетность жизни.
Фаларид. Мы признаем мудрецами семерых древних мужей и двое из них – Периандр и Питтак – были тиранами.
Эмпедокл. Но пятеро не были.
Фаларид. Тиран это мудрый базилевс, возрождающий связь с природой, защищающий от врагов, заботящийся о слабых и убогих.
Эмпедокл. Убогим и слабым надлежит умереть.
Фаларид. Тогда обречено все человечество. Ведь кто‑то всегда окажется сильнее, а значит НЕ КТО‑ТО будет признан слабым и убогим.
Эмпедокл. Я презираю тиранов за то, что они ищут дешевой популярности у охлоса.
Фаларид. А разве не ищут ее сторонники демократии – риторы и демагоги? А разве не ищешь ее ты, объявляя себя магом, врачевателем и даже богом? Признайся, быть популярным приятно.
Эмпедокл. Приятно. Хотя порой и утомляет. Все же я прежде всего философ – человек, бегущий от суеты дабы познать суть вещей.
Фаларид. Однако можно быть не философом, но просто мудрым человеком. Разве не был мудрым Поликрат, приветив при своем дворе Анакреона[15], Демокеда[16], Пифагора[17]…
Эмпедокл. Потому‑то Пифагор и бежал с Самоса в Кротон!
Фаларид. Ссорятся порой даже мудрые люди. Но посмотри как расцветают при таких правителях державы. Самое при Поликрате имеет самый сильный в мире флот. Мудрый правитель обустроил гавань, соорудил водопровод и прекрасный храм Геры. Тиран Периандр превратил Коринф в величайший город Эллады, накормил бедных, развил ремесла и торговлю, учредил Истмийские игры.
Эмпедокл. Ты говоришь так, будто они сделали это собственными руками.
Фаларид. Нет, но до них этого не сделал никто.
Эмпедокл. Значит еще не настало время. Кто знает, какого могущества достигли б к примеру Афины, не правь в них Писистрат и его преемники. Быть может, Афины владычествовали б сейчас над миром.
Фаларид. Опасно строить эфемерные замки, которых нет, не могло быть и никогда не будет в реальности.
Эмпедокл. Тирании существовали тогда, когда в них была необходимость. Если тирания пала, значит так желает Судьба. Нельзя вставать наперекор Судьбе.
Фаларид. Ты веришь в неотвратимость Судьбы?
Эмпедокл. Да. И еще я верю в то, что человек может изменить свою судьбу, но это должен быть очень сильный человек.
Фаларид. Чистой воды эклектика.
Эмпедокл. Мир эклектичен. Но поговорим о дурных сторонах тирании. В связи с этим я хочу напомнить тебе имена Килона[18], Гиппия[19] и твое собственное.
Фаларид. И в чем же мы все провинились?
Эмпедокл. Килонова смута унесла множество жизней. Вот итог непомерного честолюбия!
Фаларид. Она унесла жизни сторонников Килона, убитых Алкмеонидами.
Эмпедокл. Гиппий пролил кровь своих сограждан.
Фаларид. После того, как Гармодий и Аристигон пролили кровь его брата Гиппарха.
Эмпедокл. А что ты скажешь насчет медного быка, пришедшего в Акрагант?
Фаларид. Лучше один зажаренный заживо бунтовщик, чем море крови от междоусобных раздоров. Сам Пифагор одобрил это.
Эмпедокл. Разве человек имеет право осуждать на смерть, опираясь лишь на собственное мнение?
Фаларид. А разве мать спрашивает у новорожденного его согласие, отправляя в наш жестокий мир? И кому тогда дано право решать? Избранному народом? Судьбе? Богам? И будет ли это решение единственно верным? Ты отказываешься от этого бремени, считая человеческий мир недостойным твоей мудрости. Так предоставь его людям, которые согласны вершить суд и держать ответ за содеянное, пусть даже расплатой будет жизнь.
Эмпедокл. Так может предоставить это право всему народу?
Фаларид. Чтоб он вновь осудил на смерть Сократа?! Когда судят все, кару за неверное решение не несет никто. Пусть лучше решает один и если он ошибется, то, по крайней мере, будет с кого спросить. И тогда его ждут заостренный кол и проклятье истории. Пусть будет так хотя бы до тех пор, пока не придет твой аристократ духа.
Эмпедокл. В твоих словах есть резон, Фаларид.
Фаларид. Я знал, что ты не сможешь не согласиться со мной, ведь хотя сердцем ты против тирании, умом ты за нее.
Эмпедокл. Я благодарен тебе, тиран, что ты нашел время посетить философа. Наш разговор доставил мне удовольствие.
Фаларид. Он был не менее приятен и мне. Если верить твоему учению, Эмпедокл, ты претерпел не одно жизненное превращение, и именно это делает тебя мудрым. Скажи мне, кем ты был в своей прошлой жизни.
Эмпедокл. Тобой, Фаларид. Это была славная жизнь!
_________________
- Здравствуйте! Проходите! - сказала Афродита таким радостным ангельским голоском, что я тут же почувствовал к ней нежную эрекцию.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Дошутитесь! 
