Форум атеистов Рунета

господин Анатоль сказал, что жар спадёт, и рана начнёт
рубцеваться. Я был с утра в палатах, любопытно, знаете... И что же?..
Монглиер спит, лихорадка отпустила, гангрены никаких следов. Если так
пойдёт и дальше, то послезавтра Монглиер снова сможет драться на
дуэли. Кстати, никто из пациентов господина Анатоля не умер этой
ночью, а ведь он их отбирал единственно из тех, кого наука признала
безнадёжными...
- Их признал неизлечимыми я, а не наука, - прервал брадобрея
Юстус, - человеку же свойственно совершать ошибки. Наука, кстати, тоже
не владеет безграничной истиной. Иначе учёные были бы не нужны, для
лечения хватало бы цирюльников.
- Вам виднее, доктор, но в коллегии нам говорили нечто прямо
противоположное. Учёнейший доктор Маринус объяснял, что в задачи
медика входит изучение вполне совершенных трудов Галена и Гиппократа и
наблюдение на их основе больных. Аптекари должны выполнять действия
терапевтические и наблюдать выполнение диеты. Цирюльники же обязаны
заниматься manus opera, сиречь оперированием, для чего следует иметь
тренированную руку и голову, свободную от чрезмерной учёности. Таково
распределение сословий во врачебном цехе, пришедшее от древних...
- Во времена Гиппократа не было цирюльников! - не выдержал Юстус,
- и Гален, как то явствует из его сочинений, сам обдирал своих кошек!
Доктор Маринус - учёнейший осёл, из-за сочинений Фомы и Скотта он не
может разглядеть Галена, на которого так храбро ссылается! Если даже
поверить, что великий пергамец знал о человеке всё, то и в этом случае
за тысячу лет тысяча безграмотных переписчиков извратила всякое его
слово! К тому же, небрежением скоттистов многие труды Галена утеряны,
а ещё больше появилось подложных, - прибавил Юстус, слегка
успокаиваясь.
- Господин доктор! - вскричал мэтр Фавори, - заклинаю вас всеми
святыми мучениками: будьте осторожны! Я ещё не кончил брить, и вы,
вскочив, могли лишиться щеки, а то и самой жизни. Яремная вена...
- Я знаю, где проходит яремная вена, - сказал Юстус.

Господин Анатоль уже бывал здесь раньше и теперь чувствовал себя
гораздо уверенней. Он, не морщась, переступал тела больных, возле
некоторых останавливался, спрятав руки за спину, наклонялся над
лежащим. Тогда пациент, если он был в памяти, приподымался на ложе и
умоляюще шептал:
- Меня, возьмите меня...
Однако, на этот раз господин Анатоль не выбрал никого. Он лишь
иногда распахивал свой баульчик и, выбрав нужное лекарство, заставлял
страдающего проглотить порошок или маленькую белую лепёшечку. Порой он
извлекал на свет ювелирной работы стеклянную трубку со стальной иглой
на конце и впрыскивал лекарство прямо в мышцу какому-нибудь
счастливцу. Впрочем, некоторые больные отказывались от подозрительной
помощи господина Анатоля, и тогда он, пожав плечами, молча шёл дальше.
А Юстус вдруг вспомнил, как горячился господин Анатоль в таких
случаях в первые дни после своего появления. Что же, время обламывает
всех. Разве сам он прежде позволил бы кому-нибудь распоряжаться в
своих палатах? Особенно такому малопочтенному лицу, каким
представлялся господин Анатоль. Молодой человек не походил на врача,
он не говорил по-латыни, весело и некстати смеялся, порывисто
двигался. Не было в нём степенной важности, отличающей даже самых
молодых докторов. Ведь именно уверенность в своём искусстве внушает
пациенту доверие к врачу. Главное же - господин Анатоль боялся
больных. Юстус ясно видел это и не мог себе этого объяснить.
Но сейчас скептические мысли оставили старого эскулапа. Он
наблюдал, как от лепёшечек и порошком господина Анатоля спадает жар,
утихают боли, как умирающие возвращаются к жизни и болящие
выздоравливают. Это восхищало, как чудо и было столь же непонятно.

Юстус тяжело задумался. Мэтр Фавори некоторое время ожидал,
разглядывая разложенные на скатерти инструменты. Ему было непонятно,
что делает здесь этот никуда не годный хлам, но он боялся неосторожным
замечанием вызвать вспышку гнева у экспансивного доктора. Наконец он
выбрал линию поведения и осторожно заметил:
- Почтенная древность, не правда ли? Нынче ими побрезговал бы и
плотник.
- Это вещи Мондино, - отозвался Юстус.
- Да ну? - изумился брадобрей. - Это тот Мондино, что написал
"Введение" к Галену? И он работал таким барахлом? - глаза Фавори
затянулись мечтательной плёнкой, он продолжал говорить как бы про
себя: - Жаль, что меня не было в то время. С моими методами и
инструментом я бы затмил всех врачей того времени...
- Вы остались бы обычным цирюльником, - жёстко прервал его Юстус.
- Возможно, поначалу вам удалось бы удивить ди Люцци и даже затмить
его в глазах невежд, но всё же Болонец остался бы врачом и учёным, ибо
он мыслит и идёт вперёд, а вы пользуетесь готовым. И звание здесь ни
при чём. В вашем цехе встречаются истинные операторы, мастера своего
дела, которых я поставил бы выше многих учёных докторов. Но это уже не
цирюльники, это - хирурги, прошу вас запомнить это слово.
- Да, конечно, вы правы, - быстро согласился Фавори и вышел. Он
был обижен.
Но и теперь Юстусу не удалось побыть одному. Почти сразу дверь
отворилась снова, и в кабинет вошёл господин Анатоль. Он был уже
вполне спокоен, лишь в глубине глаз дрожал злой огонёк. Взгляд его на
секунду задержался на инструментах.
- Решили переквалифицироваться в столяры? - спросил он. -
Похвально.
Он замолчал, выжидающе глядя на Юстуса, но не услышав отклика,
сказал:
- Запомните, доктор, чтобы больные не умирали у вас на столе,
необходимы две вещи: анестезия и асептика.
Что же, в бауле господина Анатоля, вероятно, есть и то, и другое,
но скоро драгоценный баул исчезнет навсегда. Потому и ждёт господин
Анатоль вопросов и жалких просьб, на которые он, по всему видно, уже
заготовил достойный ответ. Жалко выпускать из рук такое сокровище, но
что он стал бы делать, когда баул опустел бы? Два дня назад Юстус
обошёл всех городских стеклодувов, прося их изготовить трубку с иглой,
какой пользовался гость. Ни один ремесленник не взялся выполнить столь
тонкую работу.
- Скажите, - медленно начал Юстус, - ваши методы лечения вы
создали сами, основываясь на многочисленных наблюдениях больных и
прилежном чтении древних авторов? И медикаменты, воистину чудесные,
изготовили, исходя из минералов, трав и животных, путём сгущения,
смешения и сублимации? Или, по крайней мере, дали опытным аптекарям
точные рецепты и формулы?
Господин Анатоль ждал не этого вопроса. Он смутился и пробормотал:
- Нет, конечно, зачем мне, я же врач...
- Благодарю вас, - сказал Юстус.
Да, он оказался прав. Баул действительно скрывал множество тайн,
именно баул. Сам же господин Анатоль - пуст.
Удивительная вещь: блестящая бездарность - мэтр Фавори и
всемогущий господин Анатоль сошлись во мнении по поводу вещей Мондино
ди Люцци. Да, они правы, инструмент Мондино в наше время пригодился бы
разве что плотнику, и всё же учитель из Болоньи неизмеримо более
велик, чем оба они.
Господин Анатоль кончил собираться, взял свой баульчик, несколько
секунд смотрел на Юстуса, ожидая прощальных слов, потом пробормотал:
- Ну, я пошёл... - и скрылся за дверью.
И только тогда Юстус презрительно бросил ему вслед:
- Цирюльник!