Форум атеистов Рунета

Последний кольценосец

_________________
Апостол Пётр, спасаясь от креста,
три раза отрекался от Христа.
И всё же ты Петра не презирай —
иначе он тебя не пустит в рай.

Вот вам рассказик.

Молитва

Уоуэ заканчивал школу. Строго говоря, это не была школа, по крайней мере, такая, какой мы ее себе представляем. Да и звали его не так. На родной планете Уоуэ, как и на прочих мирах, освоенных его народом, все было не так. Они не так учились, не так питались, и их речь не была основана на механических колебаниях атмосферных газов. Но все это несущественно, ибо экзамены Уоуэ предстояли настоящие. А так как ожидались они в самое ближайшее время, это очень его роднило с любым из земных школьников. Он волновался. И не то, чтоб он был плохо подготовлен – знания Уоуэ впитывал с жадностью, в чем ему помогало природное любопытство и фантазия. Но вы же понимаете – экзамен есть экзамен.
Основным испытанием в мире, коему принадлежал наш герой, было испытание на доброе удовлетворение. И нет, никаких пошлостей оно не подразумевало. Или подразумевало. За долгую историю испытаний на зрелость, принятых у его народа, случалось всякое.
А заключалось это сложное испытание в довольно тривиальной задаче. Каждый из испытуемых должен был найти любое из разумных существ в Галактике и выполнить его сокровенное желание. Но и это еще не все – желание должно было быть разумным, несущим процветание, а не разрушение, увеличивающим радость, а не страдание, приносящим как самому желающему, так и всем окружающим внутреннее удовлетворение и повышение разумности. И это было самое сложное. Как вы все знаете, разумные существа разумны весьма относительно. И желать они склонны много всего, не сильно задумавшись о последствиях. Уоуэ предстояло эти последствия оценить и проанализировать изменения мира, которые они повлекут. Он принадлежал к очень доброму виду (по крайней мере, многие бы разумные виды Галактики с этим согласились). Народ Уоуэ очень не хотел умножать зло, а дурные замыслы им были совсем неведомы в силу особенностей их физиологии и эволюции.
Кстати, если с вами случалось нечто неожиданно хорошее, что люди склонны приписывать исключительно своим заслугам и везению, то это вполне может быть не так. Представители подрастающего поколения народа с самоназванием, которое даже обозначить затруднительно и к которому принадлежал Уоуэ, уже посещали нашу планету. И не раз. И ходят по галактическим просторам слухи, что многим из них удалось даже пройти при этом испытание на высший балл. Один такой случай доподлинно известен: однажды отличным было признанно исполнение желания некоего шотландца, то ли Флуминга, то ли Фламинга по имени Александр. А сколько подобных случаев знала наша цивилизация? Сколько везения принесли нам школьные испытания у далеких и неведомых братьев по разуму – никому не ведомо. Сородичи Уоуэ крайне скрытны, и не многие расы в Галактике могут похвастаться тем, что видели их за работой.
Случилось так, что и сам Уоуэ прибыл для прохождения испытания на Землю. Он мог выбрать и любой другой из миров, коими обильно засеяны просторы нашей Галактики. Этот вид давно не имеет трудностей с перемещением в пространстве. Но не ждите, что я вам поведаю об их способе – он мне неизвестен. Как бы там ни было, Уоуэ оказался в нашем мире. То ли он был вдохновлен тем самым известным случаем с желанием Александра, то ли он просто не желал облегчать себе задачу (и тем самым снижать оценку), исполняя желания представителей более развитой и потому более благородной цивилизации – не ясно.

Марина не была какой-то особо набожной женщиной. В бога она, скорее всего, верила. Как и большинство ее окружения – «так». Какие-то высшие силы и чудеса всем людям иногда хочется видеть в этом мире. А в этот раз в храм даму привела действительно насущная необходимость в таком чуде.
Но обо всем по порядку. В свои 35 лет Марина была особой успешной и привлекательной. Хорошая работа, ясно видимые перспективы в жизни, друзья, внешняя привлекательность, которую так ценят мужчины – все это у нее имелось. Но у нее не имелось детей. А она их очень хотела. Страстно и даже с неким мистицизмом представляла она себя заботливой мамой розовощекого малыша. Ее не пугали ни бессонные ночи, ни загаженные пеленки, ни разбросанные в самых неожиданных местах игрушки, ни даже родительские собрания. Надо сказать, она вообще была женщина зрелая и разумная, прекрасно понимала, что любая мечта что-то да стоит и за нее надо платить. А еще она понимала, что ее мечта несбыточна, несмотря на старания противоположного пола помочь. По крайней мере, все врачи, лучшие светила медицины, которых она привлекала к исправлению ситуации со своим материнством, были непреклонны. Это был приговор.
А на улице была весна. Марина возвращалась от своей подруги, из ее шумного дома. Подруга опять родила, на этот раз своего третьего ребенка. И ее дом стал еще более шумным, чему и подруга и ее муж были очень рады. Марина тоже была искренне рада за свою подругу. Честно. Но неумолимая как прилив грусть наполняла все же ее сознание. Многочисленные заполонившие улицы молодые мамы с колясками, появляющиеся во дворах и на улицах города неведомо откуда, едва только первые нежные листья вылезут под ласковое весеннее солнце, встречались ей по пути. И эти встречи ее печальным мыслям о собственной беде только способствовали.
Марина нестерпимо желала чуда. Она подняла голову и увидела перед собой блестевшие купола храма. Именно так она и оказалась перед иконой. И она молилась. Искренне и страстно просила она у сурово смотревшего на нее с доски бога о беременности. Она хотела новую жизнь и шептала: «Сотвори во мне жизнь».

Вначале Уоуэ не везло. Желаний у обитателей планеты было, конечно, хоть отбавляй. Но все они были либо пустыми, либо злобными и завистливыми, либо просто глупыми. Они хотели новые сапоги, повозки в собственность, щенка ротвейлера и свои примитивные средства коммуникации. Особо часто по весеннему времени встречались желания оказаться с другими особями и другого пола наедине и без одежды. И эти желания распространялись даже на просто случайно встреченных особей. По большей части такие желания могли в лучшем случае кого-нибудь напугать, как вы понимаете, но уж точно не сулили ничего хорошего обитателям планеты в будущем. И особенно плохо это выглядело для планеты в целом. Жизнь на ней под неуемным прессом производства новых изделий, а главное новых разумных обитателей, случайно появляющихся от необдуманных желаний, а потом требующих еще больших изделий, должна была неминуемо деградировать. А это не сулило ничего хорошего и самим представителям единственного разумного вида на этой планетке, столь неаккуратным в своих желаниях.
Выполнить задание оказалось, таким образом, проблемно. Уоуэ искал в разных местах. На улицах, в парках, в жилищах, даже в местах массового скопления аборигенов, где объекты их желаний были по большей части выставлены на витринах. И уже серьезно переживая за свой успех, Уоуэ заглянул в место малолюдное, где и увидел женщину, стоящую на коленях перед каким-то символическим для обитателей Земли предметом изобразительного искусства. В искусстве местных обитателей он разбирался плохо, но вот понять их мысль возможности его цивилизации ему позволяли.
Довольно быстро поняв суть желания встреченной женщины, и просчитав вытекающие из него варианты, Уоуэ восхитился – это было то, что нужно. Она искренне желала: «Сотвори во мне жизнь». Жизнь – это само по себе прекрасно, и Уоуэ творил. Бактерии, и без того обильно населявшие кишечник просительницы, делились как бешенные.
Конечно, никакого чуда тут не было. Как и везде во Вселенной неумолимые законы природы не позволяют ему случиться. Но к счастью, мир настолько разнообразен и полон возможностей, что для совершения практически всего замечательного и удивительного никакого чуда и не требуется. Бактерий надо было просто кормить тем, что дает им возможность быстрого роста. А это внести в женщину Уоуэ вполне себе мог, причем так, что она ничего и не почувствовала. Жизнь творилась. За G1 фазой бактериального клеточного цикла следовала фаза синтеза, удваивалась ДНК, а после фазы G2 происходило деление. И все это повторялось и повторялось, много раз. Оставалось только заботиться о пище для той жизни, которая и сама охотно творилась внутри найденной Уоуэ просительницы.

Марина больше не молилась. Желание ее не угасло, но молитве стало сильно мешать другое желание, хоть и знакомое, но не столь для нее радостное. Живот крутило неимоверно.
Не очень понимая, куда ей бежать, но вполне понимая, что времени на решение осталось катастрофически мало, она выскочила из храма. На ее счастье рядом с ним располагался довольно запущенный парк, в котором меж хаотично расположенными деревьями и кустарником в обилии торчали сухие метелки прошлогодних мятликовых. Быстро проскочив по грунтовой дорожке, Марина всем корпусом пробила себе дорогу сквозь ветви, оглянулась по сторонам, и, спрятавшись за кустами шиповника, подняла юбки. Ничего, кроме смущения и досады ее лицо в этот момент не выражало.

Уоуэ был очень горд полученной им высокой оценкой. И на его лице (если бы оно, конечно, у него было) никакой досады обнаружить бы не удалось. Раз за разом он с чувством триумфа заглядывал в скрупулезно просчитанное им будущее, вспоминал наблюдаемую им картину его начала.
А начало событий, положенных исполненным Уоуэ добрым удовлетворением, происходило в том самом парке. По истонченной под натиском травы, но все еще угадываемой тропинке брел молодой совсем человек. Он был очень молод, очень любопытен и очень печален. Сердце его было разбито. Его однокурсница, а по совместительству и объект его тайных воздыханий, сегодня узнала о его чувствах. И их отвергла. Отвергла с негодованием, что ранило парня особенно больно. Настолько больно, что он был полон решимости бросить к чертям всю эту учебу, этот университет, лишь бы не видеть девушку недавней мечты и не вспоминать о своем фиаско. Молодые люди Земли вообще склонны к импульсивным поступкам.
Но это не был, к несчастью, самый обычный молодой человек. И ему бы лучше было не бросать учебу. К счастью, он был очень увлекающимся и очень любознательным молодым человеком. Несмотря на свое горе и низко опущенную голову он заметил ползущего по дорожке необычного жука. Жук-копрофаг полз по своим копрофажьим делам к бесстыдно оставленной кем-то под кустом куче. Но его заботам помешал наш новый герой – он поднял жука и поместил в вытащенную из сумки пробирку. После этого он наконец-то поднял голову и заспешил домой. Странного жука следовало поместить в морилку, а потом определить и добавить к коллекции.
И можете не сомневаться – этот молодой человек смог определить вид своего пленника, злостно умерщвленного в банке с пропитанной хлороформом резинкой. Не сразу, потому что жука пришлось для этого нести на кафедру, в коллекции которой он и обрел свой покой. А молодой человек еще долго будет ходить на свою кафедру. Ему на ней еще преподавать. Ему еще предстоит сделать себя известным, основать научную школу, вывести экологию на новый виток знаний. И этому знанию еще предстоит спасти всю сложную и запутанную сеть жизни на планете Земля от разрушения и обеднения, от развала экосистем, которое неизбежно повлекло бы и деградацию человечества. А так как другой разумной жизни на Земле не предвидится, это еще поможет сохраниться хотя бы прежней.
И это очень хорошо для всех, потому что нам нужна планета, а Уоуэ высокая оценка. За что еще и получать высокие оценки, как не за спасение целой цивилизации, исполнив одно-единственное желание?

_________________
"Религия оскорбляет достоинство человека. С религией или без неё, хорошие люди будут делать добро и плохие люди будут делать зло. Но чтобы заставить хорошего человека делать зло —для этого необходима религия" Стивен Вайнберг

Очень неплохо.
Ваше сочинение?

_________________
Человек произошел от обезьяны. Но с Божьей помощью В.Шендерович

Ага. Сегодня написал. Пока сырой текст.

_________________
"Религия оскорбляет достоинство человека. С религией или без неё, хорошие люди будут делать добро и плохие люди будут делать зло. Но чтобы заставить хорошего человека делать зло —для этого необходима религия" Стивен Вайнберг

Ну все хотят быть гениями

Даже несостоявшиеся биологи

Там в конце не убедительно, как из молодого любителя жуков получился гений, благодетель человечества. А начало интересное, оригинальное.

А что, здесь можно размещать свои творения?
У меня тоже кое-что есть из фантастики.
Только сомневаюсь, что кто-то станет это читать.

_________________
Человек произошел от обезьяны. Но с Божьей помощью В.Шендерович

Тащите. Мы скоро все писателями станем!
Только если у вас посыл неправильный, я точно читать не буду. Не читаю произведений в которых в первой же строке ошибка.

чего вам боятся? я ничего не сочиняю

_________________
Апостол Пётр, спасаясь от креста,
три раза отрекался от Христа.
И всё же ты Петра не презирай —
иначе он тебя не пустит в рай.

Рэй Брэдбери

Человек


Капитан Харт стоял у раскрытого люка ракеты.

— Почему они не идут? — спросил он.

— Откуда мне знать, капитан? — отозвался его помощник Мартин.

— И что же это за место? — спросил капитан, раскуривая сигару. Спичку он швырнул в сияющий луг, и трава загорелась.

Мартин хотел затоптать огонь ботинком.

— Нет, — приказал капитан Харт, — пусть горит. Может быть, они явятся посмотреть, что тут такое, невежи.

Мартин пожал плечами и убрал ногу от расползающегося огня.

Капитан Харт взглянул на часы.

— Вот уже час, как мы приземлились, и что же? Где делегация встречающих, рукопожатия, где оркестр? Никого! Мы пролетели миллионы миль в космосе, а прекрасные граждане какого-то глупого городка на какой-то неведомой планете не обращают на нас внимания! — он фыркнул, постучав пальцем по часам. — Что ж, даю им еще пять минут, а затем…

— И что затем? — спросил Мартин, неизменно вежливый Мартин, наблюдая за тем, как трясутся отвислые щеки капитана.

— Мы пролетим над их проклятым городом еще раз и напугаем их до смерти. — Голос его стал тише. — Мартин, может быть, они не видели, как мы приземлились?

— Видели. Они смотрели на нас, когда мы пролетали над городом.

— Почему же они не бегут сюда по лугу? Может быть, они спрятались? Они что, струсили?

Мартин покачал головой.

— Нет. Возьмите бинокль, сэр. Посмотрите сами. Они бродят вокруг. Но они не напуганы. Они… ну, похоже, что им все равно.

Капитан Харт прижал бинокль к усталым глазам. Мартин взглянул на него, отметив на его лице морщины раздражения, усталости, непонимания. Казалось, Харту уже миллион лет. Он никогда не спал, мало ел и заставлял себя двигаться все дальше, дальше. А теперь его старые, запавшие губы двигались под биноклем.

— Мартин, я просто не знаю, чего ради мы стараемся. Строим ракеты, расходуем силы, чтобы пересечь бездну, ищем их — и что получаем? Пренебрежение. Посмотрите, как эти идиоты бродят с места на место. Неужели они не понимают, какое великое событие только что произошло? Первый космический полет в их глухомань. Часто ли это происходит? Они что, пресыщены?

Мартин не знал.

Капитан Харт устало вернул ему бинокль.

— Зачем все это, Мартин? Я имею в виду космические полеты. Ищем, ищем. Внутри все сжато, и никакого отдыха.

— Может быть, мы ищем мира и покоя. На Земле этого точно нет, — сказал Мартин.

— Вы считаете, нет? — капитан Харт задумался. — Со времен Дарвина, да? С тех пор, как ушло все, во что мы раньше верили, все ушло за борт, да? Божественное провидение и все такое. Вы считаете, из-за этого мы и летаем к звездам, а, Мартин? Ищем потерянные души, так, что ли? Пытаемся улететь с нашей порочной планеты на другую, чистую?

— Возможно, сэр. Во всяком случае, мы точно чего-то ищем.

Капитан Харт откашлялся, и голос его вновь стал твердым.

— Что ж, в данный момент мы ожидаем мэра города. Бегите туда, расскажите им, что мы, первая космическая экспедиция на планету. Капитан Харт шлет свои приветствия и желает видеть мэра. Вперед!

— Да, сэр. — Мартин медленно зашагал по лугу.

— Быстрее! — рявкнул капитан.

— Да, сэр! — Мартин пустился рысью, а отойдя подальше, снова двинулся не спеша, улыбаясь чему-то своему.

До возвращения Мартина капитан успел выкурить две сигары.

Мартин замер перед раскрытым люком, покачиваясь, похоже было, что он не в состоянии сфокусировать свой взгляд или связно мыслить.

— Ну? — рявкнул Харт. — Что случилось? Они придут приветствовать нас?

— Нет. — Мартину пришлось прислониться к ракете — у него кружилась голова.

— Почему же?

— Мы не имеем значения, — ответил Мартин. — Капитан, пожалуйста, дайте мне закурить. — Он протянул руку, вслепую нашаривая протянутую пачку, а глаза его, моргая, устремились к золотому городу. Он зажег сигарету и долго молча курил.

— Да скажите же что-нибудь! — вскричал капитан. — Они что, не заинтересовались нашей ракетой?

Мартин произнес:

— Что? Ах, ракета… — он поглядел на сигарету. — Нет, не заинтересовались. Похоже, мы прилетели в неблагоприятное время.

— Неблагоприятное время!

Мартин терпеливо объяснил:

— Послушайте, капитан. Вчера в городе произошло нечто великое. Столь необычайное и великое, что мы оказались жалкими дублерами. Мне нужно сесть. — Он потерял равновесие и тяжело сел, задыхаясь.

Капитан сердито жевал сигару.

— Что произошло?

Мартин поднял голову, дым от сигареты, зажатой в неподвижных пальцах, поплыл по ветру.

— Сэр, вчера в городе появился необычайный человек — добрый, умный, сострадающий и бесконечно мудрый!

Капитан гневно воззрился на своего помощника.

— А нам что до него?

— Трудно объяснить. Это человек, которого они ждали веками — миллион лет, наверное. И вот вчера он вошел в их город. Потому-то, сэр, сегодня наша ракета для них абсолютно ничего не значит.

Капитан резко сел.

— Кто же он? Неужели Эшли? Неужели он прилетел раньше нас и украл мою славу? — он стиснул руку Мартину. Лицо его было бледным, расстроенным.

— Не Эшли, сэр.

— Бертон! Я так и знал. Бертон прокрался вперед нас и испортил нам приземление! Никому нельзя доверять.

— Не Бертон, сэр, — тихо сказал Мартин.

Капитан не мог ему поверить.

— Но ведь было всего три ракеты, и мы летели впереди всех. А этот человек, явившийся перед нами, как его зовут?

— У него нет имени. Оно ему и не нужно. На каждой планете его называют по-своему, сэр.

Капитан уставился на Мартина тяжелым недоверчивым взглядом.

— И что же он такого сделал, такого замечательного, что никто и не смотрит на наш корабль?

— Например, — твердо ответил Мартин, — он исцелил больных и утешил неимущих. Он выступил против лицемерия и грязного правления, и он сел с народом, беседуя, весь день.

— И что же, это так замечательно?

— Да, капитан.

— Не понимаю. — Капитан всмотрелся Мартину в глаза, в лицо. — Вы не напились, а? — Он отступил на шаг, что-то заподозрив. — Не понимаю.

Мартин посмотрел назад, на город.

— Капитан, если вы не понимаете, я не могу вам объяснить.

Капитан проследил за его взглядом. Город выглядел тихим и прекрасным, и великий покой царил вокруг него. Капитан шагнул вперед, вынув изо рта сигару. Он прищурился, глядя на Мартина, на золотые шпили зданий вдалеке.

— Вы не хотите сказать… неужели вы имеете в виду… этот человек? Не может быть!..

Мартин кивнул:

— Да, сэр, именно это я имею в виду.

Капитан замер молча. Потом выпрямился во весь рост.

— Не верю.

В полдень капитан Харт быстро вошел в город, сопровождаемый лейтенантом Мартином с помощником, тащившим приборы. Время от времени капитан разражался громким смехом, уперев руки в бока и покачивая головой.

Их встретил мэр города. Мартин установил треножник, прикрутил к нему коробку и подключил батарейки.

— Вы мэр? — капитан ткнул в инопланетянина пальцем.

— Да, — ответил мэр.

Между ними стоял замысловатый аппарат, с которым управлялись Мартин и техник. Коробка обеспечивала мгновенный перевод с любого языка. Слова резко падали в ватную тишину города.

— Сначала о вчерашнем, — начал капитан. — Это правда?

— Да.

— У вас есть свидетели?

— Да.

— С ними можно поговорить?

— Говорите с любым из нас, — отвечал мэр. — Мы все свидетели.

Капитан тихо шепнул Мартину:

— Массовый гипноз. — И мэру: — Как же выглядел этот человек, этот чужестранец?

— Трудно описать, — мэр чуть-чуть улыбнулся.

— Почему же?

— Мнения могут разойтись.

— Что ж, сообщите нам по крайней мере свое, — сказал капитан. — Запишите, — приказал он Мартину через плечо.

Лейтенант нажал на кнопку портативного магнитофона.

— Ну, — начал мэр города, — это был очень добрый и мягкий человек. И он обладает большими познаниями во всем.

— Да-да, я знаю, знаю, — капитан помахал рукой. — Общие слова. Мне нужно нечто осязаемое. Как он выглядел?

— По-моему, это не важно, — отвечал мэр.

— Очень важно, — сурово оборвал его капитан. — Мне необходимо описание внешности этого типа. Если вы не хотите отвечать, я спрошу у других. — И Мартину: — Наверняка это Бертон! Одна из его шуточек, очередной розыгрыш!

Мартин холодно молчал, не глядя на капитана.

Капитан щелкнул пальцами:

— Так что он там делал — исцеления?

— Много исцелений, — подтвердил мэр.

— Могу я увидеть… одного исцеленного?

— Конечно, вот мой сын, — мэр кивнул маленькому мальчику, и тот шагнул вперед. — У него была отсохшая рука. Теперь — смотрите.

Капитан снисходительно засмеялся.

— Да-да, но ведь это не доказательство. Я же не видел мальчика с отсохшей рукой. Я вижу лишь здоровую руку. Есть ли у вас доказательства того, что вчера у мальчика была больная рука, а сегодня здоровая?

— Мое слово — мое доказательство, — просто отвечал мэр.

— Послушайте! — вскричал капитан. — Вы хотите, чтобы я поверил вам на слово? Ну нет!

— Извините, — сказал мэр, глядя на капитана с выражением, в котором сочетались любопытство и жалость.

— Нет ли у вас изображения мальчика? — спросил капитан.

Через несколько мгновений принесли большой портрет, написанный маслом, на нем был изображен сын мэра с отсохшей рукой.

— Милый мой! — отмахнулся от портрета капитан. — Картину нарисовать может кто угодно. Картины лгут. Мне нужна фотография мальчика.

Фотографий не оказалось. Искусство фотографии было пока неизвестно на этой планете.

— Что ж, — вздохнул капитан, и лицо его задергалось. — Дайте мне поговорить с другими. Так все без толку. — Он ткнул пальцем в какую-то женщину. — Вы. — Она заколебалась. — Вы, вы, подойдите сюда, — приказал капитан. — Расскажите мне об этом чудесном человеке, явившемся к вам вчера.

Женщина смотрела решительно:

— Он ходил среди нас. И он был прекрасен и добр.

— А какого цвета у него глаза?

— Цвета солнца, цвета моря, цвета гор, цветов ночи.

— Достаточно. — Капитан воздел руки к небу. — Поняли, Мартин? Ничего! Какой-то шарлатан бродил по городу, нашептывая им в уши сладкие пустяки, и…

— Прекратите, пожалуйста, — попросил Мартин.

Капитан отступил назад.

— Что такое?

— Вы слышали, что я сказал. Мне нравятся эти люди, я им верю. Вы вправе иметь собственное мнение, но держите его при себе, сэр.

— Не смейте так со мной разговаривать! — заорал капитан.

— С меня хватит вашего высокомерия, — отвечал Мартин. — Оставьте их в покое. У них появилось что-то хорошее, доброе, а вы явились в чужое гнездо и гадите в нем, и издеваетесь над ними. А я разговаривал с ними. Я ходил по городу и смотрел на их лица. В них есть нечто такое, чего у вас и быть не может, — вера. Немного простодушной веры, и с ее помощью они горы сдвинут. Вы закипели от злости, потому что кто-то украл ваш триумф, кто-то добрался до них раньше вас и вы сделались ненужным!

http://raybradbury.ru/library/story/49/2/1/

_________________
Апостол Пётр, спасаясь от креста,
три раза отрекался от Христа.
И всё же ты Петра не презирай —
иначе он тебя не пустит в рай.