Кэдуладер и козы
Жил в горах Уэльса пастух по имени Кэдуладер. У него было большое стадо горных коз. Самую красивую его козу звали Дженни. Ни у одной козы не было такой гладкой, шелковистой шубы, как у Дженни, потому что каждую пятницу и субботу сами феи расчесывали и приглаживали ее шерсть. И в воскресенье, когда Кэдуладер пригонял своих коз домой, лучше Дженни не было козы в целом стаде. Если ж говорить об уме, то Кэдуладер считал, что умней Дженни он не встречал никого, не только среди коз, но и среди людей. Поэтому и удивляться нечего, что он души в ней не чаял, да и она платила ему тем же. Но, как говорится, всему приходит конец. Дженни, видно, тоже так думала и потому в один прекрасный день показала своему хозяину хвост да ускакала в горы. Кэдуладер кинулся за ней в погоню. Он карабкался вверх по крутым горным тропам и звал ее сначала нежно и ласково, потом с угрозами, а затем уж у него совсем не стало духу звать ее, и он лишь кое-как поспевал за козой. Горы в этих местах крутые, тропы обрывистые, и только Кэдуладер готов был схватить козу за хвост - хоп!-Дженни перескакивала на другую скалу. Хоп! - и она уже на соседнем утесе, а Кэдуладер опять в дураках. Дженни словно дразнила его, и это еще больше злило Кэдуладера. И, уж конечно, от синяков, какие он набивал себе, стукаясь об острые камни, настроение у него лучше не становилось. А горные ручьи и водопады, обдававшие его холодными брызгами, и совсем выводили его из себя. В конце концов Кэдуладер очутился на узком уступе отвесной скалы. Напротив возвышалась такая же крутая скала, а между ними лежала бездна. Прямо перед ним стояла Дженни и вызывающе глядела на него. По ее насмешливому взгляду Кэдуладер понял, что сделай он еще хоть полшага - она перемахнет через бездну и оставит его с носом, тогда уж навсегда. - Ну, Дженни,- с трудом переводя дыхание, сказал Кэдуладер,- я бы еще мог простить тебе синяки и шишки, но вот то, что ты дурачишь меня, я никогда тебе не прощу! Коза отпрыгнула от него в сторону, и он, не подумав, что делает, бросил в нее камнем. Дженни громко вскрикнула и упала вниз на выступ скалы. Кэдуладер бросился на то место, где она лежала. От его гнева и злости не осталось и следа. Их сменили жалость и горе. Дженни часто дышала и, когда он дотронулся до нее, подняла голову и лизнула ему руку. - Что я наделал! - воскликнул в отчаянии Кэдуладер. Из глаз его брызнули слезы. Он сел рядом с Дженни и положил ее голову к себе на колени. Вскоре стемнело, но он все сидел там и гладил, и целовал ее шерсть, прислушиваясь к ее тихому дыханию. Неожиданно из-за гор выплыла яркая полная луна. Она осветила все вокруг, и тут, к своему изумлению, Кэдуладер вдруг увидел, что Дженни из козы превратилась в прекрасную девушку с длинными шелковистыми волосами и нежными карими глазами. Она уже не казалась умирающей, а, наоборот, довольной, словно кошка, налакавшаяся сливок. Он очень удивился - а как же мог он не удивиться? - когда она вдруг заговорила с ним человеческим голосом. - Мой милый Кэдуладер,- сказала она со вздохом,- неужели я поймала тебя наконец? Кэдуладеру стало как-то не по себе, он совсем не хотел, чтобы кто-нибудь поймал его, да еще таким нелепым образом. К тому же он никак не мог решить, называть ли ее по-прежнему Дженни, и чувствовал себя ужасно неловко. Поэтому он даже обрадовался, когда она встала и, взяв его за руку, повлекла за собой в горы. Но вот что было странно и даже как-то не очень приятно: рука у Дженни была как рука и кожа мягкая, нежная, а все-таки ему казалось, что он держит не руку, а копыто. Да еще в голосе ее, хотя она говорила с ним очень нежно, пожалуй даже слишком нежно, нет-нет да и проскальзывало козлиное "бе-е-е!", от чего у него мурашки по спине забегали. "Все ясно,- сказал он себе, глядя на ее белые ножки, скачущие по скалам,- я попал в дурное место. А впереди, наверное, будет еще хуже". Очень скоро он убедился, что правильно угадал. Они с Дженни очутились на широком плато, расположенном на самой вершине горы, и тут же их окружило несчетное стадо горных коз. Кэдуладер в жизни своей не видел таких рогов и бород и не слышал такого блеяния. Однако Дженни спокойно провела его сквозь стадо, отвечая направо и налево то по-козьи, то по-человечьи. Наконец они остановились перед самым большим и самым старым козлом. Дженни низко поклонилась ему, словно королю. - Это и есть тот человек? - спросил Козел-король. - Тот самый,- ответила она. - Да-а, я ожидал лучшего,- сказал король.- Для человека и то он выглядит довольно жалко. - После он будет выглядеть лучше, - уверила Дженни короля. "После чего?" - удивился Кэдуладер, хотя вопрос этот оставил при себе. - Ну как,-спросил Козел-король, глядя на него красными глазами (вернее, глазами с красными ободками), - согласен ты вступить в нашу компанию? "Ах, вот почему она сказала, что после я буду выгля деть лучше! - подумал Кэдуладер.-После того, значит, как меня превратят в козла". - Никак нет, ваше величество! - одним духом выпалил он.-Я не хочу превратиться в козла и вообще не хочу боль ше иметь ничего общего с козами! - Не хочешь стать козлом? - взревел Козел-король.- Ах ты, жалкое созданье! Да это мы, хозяева земли, не желаем иметь ничего общего с ничтожными людьми вроде тебя! И с этими словами Козел-король одним ударом могучих рогов сбросил Кэдуладера со скалы. Уже настало утро, когда Кэдуладер очнулся и обнаружил, что лежит под высокой скалой головой в кустах, а ногами в болоте. Ярко светило солнце, в небе носились птицы, но Кэдуладеру хотелось одного - скорее домой! Стоит ли говорить, что свою Дженни он больше в глаза не видывал. Да это и не имело такого уж значения, потому что с того дня у него совсем пропал интерес к козам. Он распродал свое стадо и вместо коз купил овец. Так что если бы мы захотели рассказать вам новую историю про Кэдуладера- но не бойтесь, мы не хотим! - ее бы пришлось, наверное, назвать: Кэдуладер и овцы.
Королева Планет.
«Некогда жили человек и его жена. Мужа благословлял всякий, но его жену не благословлял никто.
Такой была она жестокосердной.
Муж был первым из них, кто умер. И если бы соседи не были ему так благодарны, его не смогли бы похоронить совсем: таким дождливым и грозовым был день похорон.
Его жена умерла какое-то время спустя, и ей достались для бдения над ней и похорон два лучших дня, что когда-либо сходили с небес.
Люди были этому очень удивлены, зная, что она не имела ни от кого доброго слова. Их сын сказал, что он не будет спать две ночи в одной постели и дважды есть за одним столом, пока не выяснит, почему это его отцу, которого благословлял всякий, достался дурной день для похорон, а его матери, которую не благословлял никто, достался прекрасный день.
Он отправился в странствия.
Он был довольно далеко от дома, когда дошел до жилья и получил там место на ночь. Это был дом вдовы, которая имела трех дочерей. После еды вдова спросила его, куда он идет, и он ей все рассказал.
«Хорошо, — сказала она, — если ты получишь ответ на свои вопросы, не выяснишь ли ты, почему ни один человек не хочет жениться на моей старшей дочери? Все они хотят жениться на двух других, а на старшую не хотят даже смотреть. Я не знаю, почему это так». — «У меня довольно моих собственных забот, — сказал юноша, — чтобы брать себе на плечи еще, но если я добуду хоть слово для тебя, я принесу его сюда».
Он покинул дом на следующее утро и шел, пока его не застигла ночь. Он пришел к жилищу кузнеца и получил место на ночь. Кузнец, как и вдова, спросил его, куда он идет, и он рассказал ему о своем отце и матери.
«Если можешь, постарайся принести мне какую-нибудь весть о том, что заботит меня», — сказал кузнец.
«Какие у тебя заботы?» — спросил юноша.
«Хорошо, — сказал кузнец, — я работаю здесь в своей кузнице с утра до ночи, с понедельника до субботы и не могу выручить ни гроша. Под конец я так же беден, как всегда».
«Я сделаю что смогу, — сказал юноша, — но не думаю, что я когда-нибудь вернусь».
Он вышел на дорогу следующим утром и шел по ней весь день. Он получил место на ночь в доме крестьянина. Когда они сидели у огня, крестьянин, как и те двое, спросил его, куда он идет. Он рассказал ему о своем отце и матери.
«Если ты можешь принести мне хоть слово, я надеюсь, ты принесешь, — сказал крестьянин. — Там у двери есть кусок крыши, через который всегда проходит дождь. Я звал лучших кровельщиков, но они не могут заделать ее».
«У меня сейчас с избытком забот, чтобы думать о них, — сказал юноша. — Я не получил ответа на мои собственные вопросы, но каждый допытывается про свои. Я сделаю что смогу, и если я добуду какие-нибудь вести для тебя, я принесу их сюда, встречай».
Он отправился вновь на следующее утро и шел весь день, не встретив жилища. Пришла ночь, когда наконец он увидел свет в доме, стоявшем в стороне от дороги. Он приблизился к дому и нашел дверь перед собой настежь раскрытой. Кухня была просторной, чистой и теплой; в очаге был хороший огонь, а перед ним большое кресло. Но нигде там не было признаков человека.
Он сел в кресло, и через какое-то время в дверь вошла прекрасная женщина. Она учтиво и ласково приветствовала его, и он отвечал ей тем же образом. Она приготовила для него еду, и это не затруднило ее. Он сел и досыта наелся. Потом она дала ему воды, чтобы он вымыл после пути свои ноги. Он снова сел у огня и стал с ней беседовать. Она была самой ласковой женщиной из тех, что он когда-либо встречал.
Когда они пробеседовали так довольно долго, она сказала, что ему пора идти спать, что он за день устал.
Его комната была в конце кухни, с дверью, через которую он мог видеть кухню со своей постели. Там на огне был большой КОТЕЛ воды, готовой закипеть. Юноша вытянулся на постели, но, хоть и был он совсем усталый, заснуть не мог. Вскоре он увидел, что котел на огне закипел, но женщина оставила его кипеть. Затем он увидел, как она кладет свою ГОЛОВУ в кипящий котел. Она опускалась все ниже, ниже, ниже до конца, пока он не увидел две ее ноги, торчащие над краем котла. Наконец они исчезли.
Он мог все это ясно видеть через дверь комнаты, лежа в постели. Он не думал, что это сон. Он был изумлен и устрашен тем, что видел. Когда он подумал, что она пробыла достаточно долго в кипящем котле, чтобы расплавиться в нем, она вдруг мало-помалу стала выходить из него обратно, так же как в него погружалась, такая же бодрая, какой была прежде. Человек был вконец запуган собственными мыслями. Он думал, что следующим в котле будет он сам.
Затем она достала веревку, сделала на конце петлю и набросила ее на одну из балок кухни. Она встала на стул, положила свою голову в ПЕТЛЮ и повесилась. Так она висела, брыкаясь на весу, пока наконец не перестала двигаться. Когда он подумал, что она, должно быть, совсем мертва со своим языком, торчащим изо рта, как вдруг она вышла из петли такой же живой и бодрой, какой была всегда.
Потом она достала БРИТВУ и перерезала себе горло. Кровь хлынула, как будто из быка; затем она опустилась на пол и легла там, стуча пятками, причитая и постанывая. Наконец она совершенно затихла.
«Она кончилась теперь или никогда», — сказал человек сам себе, съежившись в постели.
Мысли его вертелись, отыскивая, как ему лучше поступить. Все, что он видел, было так странно.
Вскоре она затеяла другую выходку. Она пошла, принесла мешок и положила его на стол. Она выдвинула стол на середину пола и начала пересчитывать золотые и серебряные ДЕНЬГИ, которые были в мешке. Она занималась этим долго, пока весь запас не был пересчитан; потом она собрала их все вместе и положила обратно в мешок.
Затем она достала шелковое платье, надела его, извлекла КНИГУ и долго читала ее. Ровно столько, сколько провела в котле, в петле, на полу с перерезанным горлом и считая деньги. Почитав книгу, она перешла к человеку в комнату.
«Ты спишь?» — спросила она. Он не дал ответа.
«Я знаю, что ты не спишь, — сказала она. — Ты далек от того, чтобы спать. Ты видел, — спросила она, — все, что я делала этой ночью?»
«Видел».
«Слышал ты когда-нибудь о Королеве Планет?»
«Слышал», — сказал он.
«Это я, — сказала она. — Ты видел, как долго я была в кипящем котле?»
«Видел».
«Это смерть, которая уготована для всякого ребенка, который пришел в это время в мир. И ты видел, как долго я была повешенной?»
«Видел», — сказал он.
«Это смерть, которая уготована для всякого ребенка, родившегося в это время. Ты видел, сколько я пролежала на полу с перерезанным горлом, истекая кровью?»
«Видел».
«Это смерть, которая уготована для всякого ребенка, родившегося в это время. Ты видел, сколько я потратила времени, считая деньги?»
«Видел».
«Это жизненный путь, который уготован для всякого ребенка, родившегося, пока я считала. И ты видел, сколько я провела времени, читая книгу?»
«Видел».
«Это жизненный путь, который уготован для всякого ребенка, родившегося в это время. Я знаю, что привело тебя сюда, — ты пришел разузнать о твоем отце и матери. Его благословлял всякий. В чистилище он пробыл только те два дождливых грозовых дня своих похорон.
Твоя мать никогда не слышала благословения от бедного, и все, что было уготовано для нее, — это два прекрасных дня, когда ее хоронили. Однако завтра ты повстречаешь свою мать с разинутым ртом, и ее будут преследовать два МАСТИФА.
Вот медное ЯБЛОКО. Им ты должен бросить в нее, и если только оно не влетит ей прямо в рот, она пожрет тебя, чтобы помешать тебе принести домой вести о ее злосчастии.
Скажи вдове, которая беспокоится о своей старшей дочери, что, если дочь дважды отнесет ее к воскресной службе на своей спине, каждый будет иметь о ней высокое мнение.
Скажи кузнецу, что удача НИКОГДА не следует за теми, кто корпит с раннего утра понедельника до поздней ночи субботы!
Что же до крестьянина, скажи ему, чтобы вернул обратно соломенную кровлю, которую он своровал для своей крыши, и его дом будет сухим».
Юноша провел эту ночь в доме женщины и отправился домой на следующее утро. Он не ушел далеко, когда увидел свою мать, идущую к нему с разинутым ртом и преследуемую двумя мастифами. Он бросил в нее медным яблоком, и оно вошло ей в рот. Она пала на дорогу ниц в виде груды студня, а два мастифа убежали. Он отправился домой, передавая по дороге советы Королевы крестьянину, кузнецу и вдове. Все они последовали им и потом всегда преуспевали.
Вот вам рассказ о Королеве Планет».
Записано в 1930 г. от 55-летнего сказителя в графстве Керри.
Источник: «Лики Ирландии»/Сост. С. В. Шабалов. СПб.: Летний сад, 2001. Серия «Anima Celtica».
_________________ "спаситель наш - философия...водительница душ" (Цицерон "Тускуланские беседы" кн.5, II, 5.
|