Это не я. Это жизнь, просто сама жизнь как есть. Это дословный рассказ реального ребенка года три назад. Это тот вариант детского несчастья, который я в самом начале этой темы назвал "Затюканным апостолом". Он уже тогда просто лез сюда, отчаянно пыхтя и пихаясь - со своим леденящим стоицизмом, с невероятно развитым переключением внимания, с явно незаурядными актерскими способностями, и вместе с тем с такой тоской о понимании, о которой всю ночь хрипел совершенно чужому человеку... Тогда в начале декабря, в конце смены, когда я уж собирался переодеваться, зашел друг из детского отделения и этак делово, как только он умеет, если дело серьезное: "Ты еще здесь. Хорошо. Нам как раз срочно нужен самый высоченный и здоровенный сотрудник. Кто ж, как не ты?". Ну, думаю, не иначе как на вечер глядя оборудование привезли - давно они там ждали. А коллектив в основном женский, как и всегда в детских отделениях. У одного медбрата грипп, второй мужчина, санитар, в другую смену. Нет, конечно, я и таскать бы помог что-то - друг же как-никак. А он говорит: нет, надо просто срочно разговорить ребенка, привезенного после попытки суицида, и с его слов, она уже вторая - в первый раз он пытался вешаться в парке, его сняли случайные прохожие, да еще и выпороли, чтобы не смел думать о глупостях. При виде нашего психолога весь сжался и стал выкрикивать: "Что я могу? Ведь я уже родился, а кошки не едят людей, в отличие от гадких утят. Но тот, наверное, был слишком гадкий, даже она побрезговала, и у него появился шанс, хоть он о нем еще и не знал. А у меня шансов нет, и я это знаю. Так зачем мне не позволили уйти в покой". Припёрся больничный батюшка, но малыш так на него посмотрел, что тот, убежал, выскочил в коридор, отдышался, и говорит: "Какой смиренный взгляд, как у давно воспитуемых детей в монастырском приюте. Но внутри у него сатана сидит, это же и так видно. И крест животворящий не помогает". На пожилых людей - в том числе на тётю Софу, она уж вызывалась мне помочь, пока ты на операции был - не реагирует. Говорит: "Бабушка с дедушкой никогда меня не понимали, они просто ко мне были добры, даже больше, чем я заслуживал". В общем, если с кем и выразил желание беседовать, так с самым высоченным и здоровенным мужиком, каким, по словам, был его отец, а поскольку он отца в лицо не помнит, то ему легче будет представить, что это именно он и есть". Ох, не понравилось мне это - "разговорить", но и отказаться в таких случаях могло быть опасно: мало ли что может рассказать этот ребенок. Единственно что - снимать форму и бэдж я не стал, нельзя играть с ребячьей психикой до такой степени, тем более наверняка бедняга под седативными сейчас. Его отец (что бы уж там с ним ни случилось и кем бы он ни был) - это всё-таки навсегда ЕГО отец, а я - это я, просто чем-то похожий чужой человек, зашел в палату даже не собственно к нему, а по делу: показания с монитора снять, лист назначений глянуть, капельницу проверить. И только если с таких позиций начнется разговор - пусть и ведется. Вдруг я не вызову у него доверия? - ну кто его знает? - люди же разные, и дети все разные. Ах да, забыл: тётя Софа - старейший наш сотрудник, и главная утешительница. Захожу, смотрю монитор, а Витюша, для затравки так сказать, меня спрашивает: "Вы своих детей когда-нибудь били?" - "Нет, говорю, как-то не за что было? Не воровали, подлостей не делали, чужие жизни опасности не подвергали". Вот тут он и пошел, этот разговор, и длился целую ночь. Я ничего здесь не убавил и не прибавил, я оставил здесь всё: всю конкретику, все характерные словечки, все многократные до назойливости повторы - быть может, здесь каждое слово что-то значило. Я-то ведь этого в полной мере знать не могу, у нас психология была только предметом, в числе многих, не профильным даже. По его состоянию я не мог взять его ни на руки, ни на колени (хотя быть может, этого и не следовало делать, если он так, про обезьян-то?). Только держал его руку, гладил ее и пожимал легонько, как знак того, что он всё-таки не один. Думаю, некоторое значение имела и моя осведомленность в части литературы, на которую он ссылался. А из "Бессмертного горниста" на всю жизнь запомнил: "Пора было слезать с подоконника. От близкого разрыва могут попасть в глаза осколки стекла. Но глаза ему еще пригодятся, смотреть в оптический прицел винтовки. Не имеет он права рисковать глазами будущего снайпера и зря глазеть, из любопытства. Алеша заставляет себя отвернуться к стене"… Может быть даже (не скажу точно: тогда не заметил, не до того было), я вложил в эту цитату какую-то личную интонацию: при известных обстоятельствах сам видал ведь, как это бывает, и как тяжело умирают такие, изрешеченные осколками стекол от близкого разрыва. Прежде всего дети - они же первыми лезут к окнам, даже во время обстрела (хотя ему я этого не сказал, конечно). Да и кто его знает? Может быть, и это было способно убедить в том, что его слушаю сейчас внимательно, и что его любимые книги кого-то волнуют тоже. Это ведь и мое детство в какой-то мере. Хотя мою любимую историю из "Легендарных героев" - ну сами знаете, наверное, многие - ту, где: "Ай-вай, куда мне, хилому да подслеповатому за такой наградой гоняться?" он не узнал. Не читал должно быть, более редкая книжка, чем прочие из этой серии. Зато куда как хорошо он помнил "ноги вверх, руки на стол!" Даже посмеялся немного, хотя в его положении это звучало как натужный кашель, но и останавливать его мне было свыше сил. Больше нам поговорить не случилось: он обо мне больше не спрашивал, и следовательно, не хотел видеться. Я уж даже думал, не догадался ли он мой бэдж прочитать, что отделение не то: прирожденный чекист же, с такого станется, ну и подозревает теперь, что меня ему вроде как подставили. Хотя с тем же успехом это мог быть известный "феномен попутчика": выговариваются часто именно тому, кого больше видеть не предполагают - тогда получается, он и выговаривался мне именно как "чужому". Проводить его из больницы тоже пришел и встал в стороне, но он прошел мимо совершенно безразлично. Каюсь, не сдержался. шепнул ему незаметно: "Из тебя выйдет замечательный разведчик" - но и тогда ни один мускул не дрогнул. Будем думать, это он так замечательно научился владеть собой, этот ребенок-неребенок. Кстати, когда его забирали (другого слова употребить здесь не могу) из больницы, я также понял, почему он тогда так шуганулся от психологини: чем-то похожа на его "дорогую мамочку". Которая прямо тут, в холле под ёлочкой, накинулась на сыночка с поцелуями. Я видел при этом как ему нестерпимо больно переразогнутую назад шею, но он стоически терпел. Что с ним сталось дальше - не знаю. А вот маманю его пару лет спустя к нам доставили в торакальное. Восемнадцать ножевых ранений. С ее слов: возвращалась из ресторана, поссорилась с очередным кавалером ("казался таким приличным, а какой оказался козлина!"). Таксист в неблагополучный район в три часа ночи не повёз, только до трамвайно-троллейбусного парка, дальше ей пришлось пешком. Момента нападения не помнит. Сняты кольца, серьги, золотой крестик на цепочке ("Подарки предыдущих поклонников, хотя все они были мерзавцы и козлы" - особо подчеркнула она, давая показания следовательнице), также похищена сумочка, и почему-то туфли, совсем не дорогие, китайская подделка под змеиную кожу. Следовательница еще потом в коридоре говорила кому-то, а может быть по телефону: "Ой, не говорите! Психа форменная. А что, говорит, меня только ограбили и ранили, больше ничего? Ну, мужики козлы!" Был ли психиатрический диагноз, знать я не могу, но истерички вообще живучие, вот и эта еще долго жила - до третьих суток, когда обычно осложнения-то и начинают переть. Тем более, редко приходится в таком возрасте видеть за недурно в общем-то сохранившимся фасадом такое разрушенное нутро - то ли уж диетами, то ли лекарствами какими-то, то ли еще чем - но не алкоголем и не наркотой, вот уж чего не было, того не было. А возможность сделать подробное вскрытие у наших была: кто-то тогда еще сказал, "единственный выживший родственник забрать труп отказался - дескать, хоронить нет ни финансовых возможностей, ни физических, да и ни душевных". Хотя я тогда и зацепился мимоходом за это "единственный", но объяснил себе это тем, что Витюша (у которого действительно было прозвище "Видюша", это дедушка его так прозвал, а потом это стало и ником) по прошествии этих лет всё еше не правоспособен, и соответственно, вопрос мог решать только тот самый дедушка. Однако же и ника такого я в сети не встречал, хотя затем искал специально. Неохота верить, конечно, что третья его попытка оказалась "удачной". Проверял даже через знакомых медэкспертов: среди суицидальных трупов такого возраста его фамилия, очень редкая, не значилась, но за указанный период было аж 18 неопознанных сходного возраста и типа. Некоторых из них просто никто не опознал, другие и не могли быть с уверенностью опознаны: на момент обнаружения успели сильно разложиться, либо были повреждены животными и птицами (лесов вокруг города много, туда и идут, особенно у кого по-первому неудачи были, чтобы уж точно не помешал никто), один ЖДТ, там вообще, и еще один разнес себе череп из обреза охотничьего ружья, оставив записку: "Если никому не нужны мои мозги, так пусть ими воспользуются хоть синички. Всегда любил этих птичек. а сейчас у них как раз птенцы" - это да, весной он застрелился. Но у Витюши руки были другие, это я точно помню, хирург же не должен забывать таких вещей. Да и вроде не любил он птиц. По крайней мере ТАК. Да еще не так давно в той самой школе, где учился Витюша, кто-то очень грамотно подорвал попа. Буквально. Самодельной бомбочкой-ловушкой. Притом так, что пострадать мог именно только он, никто больше. Пальцы тому на правой руке поотрывало, да и в пузо попало, хотя без особых последствий, в жире застряло много. Виновных не нашли, сам батюшка предпочел настаивать на версии "тяжкого страдания за веру от малолетних шахидов, злонамеренно прокравшихся за школьную ограду под видом учеников". Кстати фамилия у витюшиной семейки действительно была "цветочная", я просто изменил ее здесь исходя из двоякого значения слова "орхидея" - ну, "орхидеечки", в смысле. Флориана, ау! Подтвердите? - ан нет, что-то давно у нас ее не видать. Обиделась, должно быть. Ах, да, "когда верстался номер", как говорится. Почему-то вдруг вспомнилось. Я ведь когда в детстве увидел в библиотеке эту книгу - "Бессмертный горнист", еще подумал: как попала сюда старинная легенда? - а прочел, оказалось, это совсем и не о том, хотя неожиданно близко по духу. Много позже, смотря "Мы смерти смотрели в лицо" рассудил так: если фамилия того балетмейстера и вправду была Корбут, то возможно, и этот обычай стал тогда с его подачи? - ведь он-то, просто по рождению, этой легенды не знать не мог. Хотя и посейчас не знаю, то ли это. Нечто подобное, только несколько в другом контексте, читал затем у Арановича.
_________________ Пока нас окружает ложь, в этом мире возможно всё. Значит, и для нас нет ничего невозможного
Последний раз редактировалось Миклован 25 дек 2015, 17:53, всего редактировалось 2 раз(а).
|